Фанфик по "Робину из Шервуда"

[Реати]

черновик

1.
Тело Робин Гуда по приказу шерифа было доставлено в Ноттингемский замок. Оно лежало на полу, а Гай Гисборн молча разглядывал его со странной смесью торжества, брезгливого отвращения и смутной тревоги.
Узнать его было невозможно. Шериф сказал, что его расстреляли в упор из арбалетов – должно быть, мечи поработали позже, когда разбойник был уже мёртв. Слишком долго это отродье хозяйничало в Шервуде, слишком много страху натерпелись честные солдаты от недобитка из Локсли. Гисборн удивился бы, если бы над телом не поглумились… И всё-таки он испытывал некое подобие суеверного ужаса, глядя на то, что осталось от знаменитого Робин Гуда…
- Никак не налюбуешься? – де Рено был резок и язвителен, как всегда, хотя его лицо хранило тень озабоченности. – Как видишь, даже если мы повесим его голову на воротах Ноттингема, толку от этого будет мало.
- Что вы будете делать с трупом, милорд? – задумчиво спросил Гисборн, не в силах отвести взгляда от изуродованного тела.
- Устрою пышные похороны! – шериф фыркнул и закатил глаза. – Велю показать народу, а после – брошу псам, разумеется, Гисборн! Что ещё с ним делать? Мне не нужна здесь эта падаль. Надо было бросить её там, где умер этот ублюдок, но простонародье и без того распускает слухи, что он жив.
Гисборн пожал плечами. Он сам ничего не мог с собой поделать: видя тело своими глазами, он, в глубине души, всё ещё не верил, что его враг мёртв. Изуродованное лицо, волосы в запёкшейся крови, переломанные кости – только что в куски не изрубили… Глаза отказывались видеть в этой жалкой падали ненавистного разбойника, а разум отказывался верить, что с тем покончено.
- Черти б тебя взяли, Гисборн, это он! – не выдержал шериф. – Это он, и я видел, как он умер, своими глазами! Поэтому прекрати заниматься ерундой, меня сейчас куда больше волнуют другие дела! Почему бы тебе не попытаться выловить остальных разбойников, раз уж ты их упустил?
- Милорд, я…
- Только не начинай оправдываться в двадцатый раз!
- Вы тоже там были, милорд! – обиделся Гисборн. – Если бы не тот тип в капюшоне, который меня ранил…
- Да-да, я знаю! – де Рено раздражённо махнул рукой. – В общем, займись делом. А с этим, - он поморщился, бросив взгляд на тело, - мы разберёмся завтра. Народ должен уяснить раз и навсегда, как кончают бунтари и преступники. Я хочу выжечь эту заразу раз и навсегда!
Гисборн молча наклонил голову, бросив на тело последний взгляд. Его сердце тревожно стукнуло. Он ни за что на свете бы в этом не признался, но он и сам не мог понять, почему даже мёртвое тело Робин Гуда вызывает у него необъяснимый страх…
2.
Ночью Гисборн спал беспокойно. Это было глупо, он сам сознавал, уж когда бы ему и заснуть с чистой совестью, как не после смерти ненавистного мерзавца? В голову лезли дурацкие мысли. В конце концов, он решил что во всём виновато проклятое тело. Почему было не избавиться от него ещё вчера? Мысль о том, что оно находится где-то в замке. не давала Гаю покоя. Он обозвал себя идиотом. Он никогда не был суеверным и не верил в бабушкины сказки о ходячих мертвецах… С другой стороны, он их видел. А ещё он видел крестьянского бога с оленьими рогами и деревья, сводящие с ума, и слышал, как они звали его по имени… И, что ни говори, а в существовании всяческой чертовщины убедился на собственном опыте.
В конце концов, вреда не будет, если он встанет и сходит посмотреть. Конечно, о его страхах всем знать необязательно, но, если что, он может сказать, что просто проверял, не заснула ли стража. Да и кто возьмётся его спрашивать, чёрт побери!
Окончательно решившись, он встал, накинул что-то из одежды, взял свечу и вышел в полутёмный коридор. В спящем замке всё было спокойно. Зевающие часовые при появлении Гая быстро выпрямились, приветствуя его, он слегка кивнул. Ничто не предвещало неприятностей, никакие привидения по коридорам не бродили, вдобавок, Гисборн взбодрился, и собственная мнительность уже казалась ему смешной. Тем не менее, раз уж встал, Гай собирался всё же выполнить своё намерение и посмотреть ещё раз на тело мёртвого разбойника.
Его бросили возле темницы – большего бродяга не стоит! – и на всякий случай приставили стеречь тело двоих солдат. Которые сейчас самым наглым образом дрыхли и на появление своего господина не отреагировали. Оскорблённый Гисборн собирался возмутиться этим обстоятельством, но тут его взгляд обнаружил нечто намного более возмутительное.
Тела на месте не было.
Его вообще не было. Как бы высоко Гисборн не поднимал свечу, её свет, как и тусклые отблески факелов, не позволял различить ничего, кроме голых камней. Гай расширил глаза и быстро оглянулся, внезапный страх льдом пробежал по жилам. Но вокруг было по-прежнему спокойно и темно, и в следующую секунду страх сменился яростью.
- Идиоты! – рявкнул Гисборн, с силой толкая одного из стражников. Оба немедленно проснулись и вскочили, по-совиному хлопая глазами.
- Идиоты! – придушенно повторил Гисборн. – Где он?! Куда подевался труп? Отвечайте!
- Э-э-э, сэр Гисборн, - один из солдат растерянно покосился на другого и замотал головой. – Я… Мы тут не это… Он здесь был только что, мы ничего не видели!
- Конечно, вы же заснули! – Гай бушевал. Ему хотелось всех переубивать, но в глубине его души затаился холод. «Он не мог пропасть сам, его кто-то забрал», - повторял про себя Гисборн, но всё равно ему было не по себе.
- Разбудите солдат! Обыщите замок! – бесновался он. – Возможно, он всё ещё где-то здесь! Да не стойте же, олухи!
Через минуту весь замок гудел, как улей. Гай с перекошенным лицом метался по коридорам. Там его и нашёл шериф, заспанный и злой:
- Что это ты тут устроил, Гисборн?! В замок вторглись враги, или тебе опять что-то не то в голову ударило?
- Милорд! – Гисборн вспыхнул. – Тело Робин Гуда пропало! Я подумал…
- Ясно. Он опять подумал. Ну и что, нашли что-нибудь?
- Нет, милорд, но…
- Значит, как обычно. И почему я уже не удивляюсь?
- Тут замешана какая-то… чертовщина, - задыхаясь, сказал Гисборн. – Кто мог пробраться сюда незамеченным? Робин Гуд всегда был связан с каким-то колдовством, и…
- Ой, только не начинай, Гисборн! – шериф закатил глаза. – Кто-то из его разбойников или их сторонников пробрался сюда и выкрал тело, чтобы его похоронить! Скоро тебе и в собственной спальне начнёт мерещиться колдовство.
- Но…
- Выспись, Гисборн. Может быть, это пойдёт тебе на пользу, хотя вряд ли. И я бы на твоём месте не забивал голову ерундой, а подумал, как так случилось, что кто-то незамеченным смог пробраться в Ноттингем.
- Я думаю об этом, милорд! – воскликнул Гай, краснея.
- Вот и отлично. Не беспокойся, этот Робин Гуд, - шериф буквально выплюнул его имя, – не Иисус Христос, и не воскреснет, сколько бы последователей не рыдало вокруг его гроба.
- Да, милорд, - Гисборн опустил голову. Шериф рассуждал здраво, но согласиться с ним не получалось – тревога продолжала метаться в душе. Необъяснимая и дикая тревога… Гай крепко стиснул кулаки. Он узнает, кто – или что – стоит за всем этим, узнает, чего бы это ему не стоило!
3.
Впервые услышав о том, что человек в капюшоне вновь объявился в Шервуде, Гисборн ощутил смутное беспокойство, которое постарался немедленно отогнать. Во всём был виноват, конечно, этот молодой Хантингтон, недаром он Гаю сразу не понравился! Шериф в его вину не верил, а Гисборн верил упрямо, может быть, ещё и потому, что так было спокойнее и проще. В конце концов, лошадь у разбойника определённо была та самая! А де Рено Гисборна просто недооценивает, вот и не слушает умных мыслей. Гай был готов поклясться – тот ещё об этом пожалеет!
Когда Хантингтон – вот наглец! – объявился в Ноттингеме собственной персоной и стал рассказывать байки о том, что его ограбил Робин Гуд, и даже предложил план по поимке дерзкого разбойника, Гай испытал ещё большее раздражение, чем при первой встрече. Хотя поначалу почти поверил. И зря, зря! Мерзавец их обдурил! Жаль, не удалось его убить… И всё таки, убедившись, что Хантингтон и есть новый преемник Робин Гуда, Гисборн, помимо злорадного удовлетворения – он оказался прав! – испытал ещё и смутное облегчение. Графский сынок пошёл в разбойники… Должно быть, Хантингтон головой ударился о какое-нибудь там священное дерево Хёрна (при этой мысли Гисборн ёжился) – другого объяснения подобной дури выдумать не удавалось. И всё же, это было куда лучше мыслей о всяких призраках и прочих мертвецах. Гай не был трусом – вовсе нет! Но подобные колдовские штучки его пугали, и это бесило до крайности.
Конечно, оставался ещё исчезнувший труп, при мысли о котором Гисборн начинал чувствовать себя не в своей тарелке. Но чем дальше, тем реже он об этом вспоминал. Хватало забот из-за проклятого Хантингона – чтоб ему провалиться! – а вспоминать о давным-давно издохшем выродке из Локсли было смешно. Туда ему и дорога.
4.
Тот день начинался неудачно, хотя – надо признать, а куда денешься? – довольно обыкновенно. Всё началось с того, что какого-то вельможу обчистили по дороге в Ноттингем пресловутые разбойники, и в результате он ворвался в замок с громкими возмущёнными воплями и обвинениями в адрес шерифа. Тот какое-то время терпел, а потом сам наорал на Гисборна и отправил его прочёсывать лес. Будто надеялся, что от этого будет толк! Давно уже и дураку ясно, что эти ненавистные разбойники слишком хитры, чтобы их можно было выловить так просто. Нет, шериф наверняка хотел лишь пустить пыль в глаза, продемонстрировав своё рвение – а Гисборну приходилось отдуваться!
В результате Гай полдня ответственно трясся в седле, велев солдатам как следует поглядывать по сторонам и чувствуя себя полным дураком. Он бы не удивился, если бы обнаружилось, что Хантингтон со своей шайкой сейчас смотрит на них из каких-нибудь кустов и потешается – от этой мысли настроение портилось ещё сильнее. Но не это было самым худшим. В довершение всего хлынул ливень, да такой, что за два шага нечего нельзя было различить из-за серых холодных струй. Каких уж тут разбойников ловить! Нечего и удивляться, что в Ноттингем Гисборн возвращался насквозь промокший, в грязи по колено и злой, как чёрт.
Должно быть, в более благодушном настроении он и не глянул бы на грязного простолюдина, плетущегося по дороге к Шервуду. Но сейчас Гисборну только и хотелось сорвать на ком-нибудь злость, а незнакомец выглядел подозрительно. И что он забыл в лесу в такую погоду? Ливень утих, сменившись противным мелким дождиком, но тем не менее… Гисборн поднял руку, приказывая солдатам остановиться, а сам преградил незнакомцу дорогу:
- Стой!
Тот повиновался и замер столбом. Гисборн, морщась, оглядел его с ног до головы. Зрелище было жалкое. Грязный, заросший, лохматый, как большая часть этих смердов, он был к тому же очень бледен, а его лицо исполосовали старые шрамы. И выглядел он не то больным, не то пьяным. Всего лишь жалкая шваль…
- Назови своё имя! – высокомерно приказал Гисборн, глядя на незнакомца сверху вниз.
- Моё… имя?.. – хрипло переспросил тот, поднял голову и устремил на рыцаря мутноватый взгляд. Что-то в его глазах показалось Гаю неприятным, что-то, отчего ему стало не по себе. Он нетерпеливо взмахнул рукой:
- Твоё имя, смерд! Не заставляй меня спрашивать дважды!
- Имя… - глухо повторил незнакомец. Он вызывал у Гисборна всё большее раздражение. – Имя… у меня нет… у меня нет имени…
- Ты что же, издеваешься надо мной?! – вспылил Гай. Этот бродяга и впрямь говорил так, точно был пьян, или не в себе. Но в любом случае, Гисборн терпеть не мог, когда ему отказывались отвечать. – Ты разговариваешь с помощником шерифа, смерд. Если будешь дерзить, я прикажу тебя выпороть!
Незнакомец моргнул, на чернобородом лице появилось какое-то подобие осмысленности.
- Я… не помню… не знаю… - он сглотнул. – Господин сказал, у меня нет больше имени…
Гисборн раздражённо покривился, закатив глаза:
- Ты, видно, полоумный. Или притворяешься. Живо отвечай, куда ты направляешься и откуда. Мне некогда терять с тобой время!
Что-то в облике этого скота было такое, что вызывало смутное нехорошее беспокойство. Мысль о причине вертелась где-то на краю сознания, но её никак не удавалось поймать. Это злило, Гисборн не любил непонятностей. Может, правда высечь этого раба, легче станет…
- Мой господин, - заговорил незнакомец медленно – а глаз перед рыцарем не опускает, сволочь! – Мой господин приказал… убить человека…
- Так ты – убийца? – хмыкнул Гисборн, перебив, и окинул собеседника ещё одним презрительным взглядом. Тот даже на наёмника не тянул. Крестьяне порой выглядят приличнее… Хотя шрамы… Этот бродяга вполне может оказаться воином, несмотря на жалкое состояние. Только кого он собрался обмануть своими лохмотьями?
- Убить… человека… - продолжал незнакомец, точно и не слышал. – Называющего себя… сыном Хёрна.
Услышав эти слова, Гисборн вздрогнул и сжал поводья. Но тут же обозлился на себя за это и презрительно рассмеялся:
- Убить Робин Гуда? В одиночку? Да ты смеёшься надо мной! – он придержал слегка заволновавшуюся лошадь и фыркнул. – Ты и впрямь полоумный.
Незнакомец молчал, смотрел пустыми стеклянными глазами. Убить Робин Гуда, ха! Все люди шерифа вот уже сколько времени гоняются за этим чёртовым разбойником, а его собирается прикончить этот сумасшедший? Скорей уж он врёт… хотя зачем бы? Ложь можно бы выдумать и правдоподобней… Некая мысль продолжала вертеться на краю сознания, на давала покоя… Гисборн привстал на стременах:
- Кто послал тебя? – резко спросил он. – Кто твой господин, раб?
Губы безумца дрогнули. В глазах что-то промелькнуло:
- Я не… он осёкся и моргнул. – Мой господин… - он говорил точно через силу, с трудом выговаривая слова. – Мой господин… барон… барон де Беллем.
Гисборн дёрнулся и побледнел.
5.
«Поднимись! – приказал ему господин. – Поднимись и посмотри на меня!»
И он поднялся, хотя боль разрывала его изнутри. Острая боль, жгучая, царапающая, боль от которой немедленно хотелось зайтись в надрывном кашле.
«Ты никто, - говорил ему господин. – У тебя нет больше имени. У тебя ничего нет. Ты создан и существуешь только для одной цели – дабы служить и подчиняться тому, кто призвал тебя из царства теней. Ты мой.»
Так было, так будет. Он знал целую вечность – столько, сколько себя помнил. Но от вопроса об имени почему-то боль в груди вернулась снова.
Человек в синем плаще слишком много спрашивал. Человек в синем плаще казался смутно знакомым, и от этого тоже было больно…

- Де Беллем? – резко переспросил Гисборн, откинув голову назад и глядя собеседника сверху вниз, чтобы скрыть ненавистный страх. – Я давно не слышал о нём. Я полагал, он уехал из этих мест, - Гай посмотрел на странного незнакомца испытывающе, но тот молчал. Гисборн покривился. Может, барон и слуга Сатаны, или кто он там, но он сам выжил из ума, раз отправил такое безмозглое животное на охоту за Робин Гудом. Хотя…
Гисборн решил сменить тон, так, на всякий случай.
- Как же ты собираешься искать этого разбойника? – спросил он даже несколько снисходительно, давая знак солдатам чуть расступиться. Его собственная лошадь отчего-то нервничала. Слуга де Беллема чуть нахмурился, на мгновение опустил глаза, снова поднял, на его лице словно быстро промелькнула какая-то мысль.
- Я должен убить сына Хёрна, - произнёс он как-то не совсем уверенно. – Я… я найду его.
- Сэр Гисборн, - вмешался один из солдат. – Ведь это всего лишь безумный идиот… Почему бы вам не…
- Молчать! – рявкнул Гай. – Я сам разберусь!
Это нежеланное вмешательство окончательно утвердило Гисборна в мысли, которая зрела у него в голове. Де Беллем не дурак и, к тому же, колдун. Если он послал своего человека прикончить Робин Гуда… значит, он, по крайней мере, знает способ этого разбойника, если не убить, так хоть отыскать. А это уже подарок судьбы, которым грех не воспользоваться…
- Ты! – отрывисто обратился он к слуге барона (ну кто ж ему виноват, что он не называет своего имени?). – Неужели ты думаешь один одолеть Робин Гуда и всю его банду? Это просто смешно! Да они застрелят тебя, как зайца, прежде, чем ты успеешь опомниться!
Полоумный продолжал смотреть пустым взглядом. «Идиот! – выругался про себя Гисборн. – Он вообще понимает, что я говорю?!»
- Но тебе повезло, - продолжал рыцарь и самодовольно усмехнулся. – Я, как и ты, желаю смерти этому разбойнику. Мы могли бы помочь друг другу. Если ты найдёшь его – мои люди помогут тебе с ним расправиться.
Незнакомец наморщил лоб, точно раздумывая. Гисборн высокомерно глядел на него, уголки его губ кривились от нетерпения. На смерда хотелось прикрикнуть, чтобы соображал быстрее, но Гая останавливала мысль о колдуне. Вряд ли его слуга так же опасен, как он сам, но лезть на рожон всё же не стоит.
- Я должен убить сына Хёрна, - медленно произнёс тот – Гисборна перекосило – сколько можно повторять?! – Я должен убить его своими руками. Так надо… но… - он вдруг на секунду зажмурился и словно бы через силу сглотнул. – Но помощь… да… сын Хёрна – не один… - он вдруг уставился на Гисборна, точно впервые видел норманнского рыцаря.
- Если мы доберёмся до него, можешь убивать, сколько угодно, - передёрнул плечами Гисборн. – Я предпочёл бы увидеть его на виселице, но убить сразу будет надёжнее. Мёртвый разбойник стоит не дешевле живого – и уже не сбежит!
Слуга барона медленно кивнул:
- Я отведу вас к нему… - он запнулся.
- Называй меня «сэр Гисборн», - махнул рукой в кольчужной перчатке Гай, разворачивая лошадь. – Или «милорд».
- Я отведу вас к нему, милорд, - без выражения повторил тот. И снова взгляд, от которого рыцаря всего пробрала дрожь. Как будто он видел уже где-то эти глаза, но где… да ещё лошадь недовольно фыркала, а к ней присоединились кони остальных.
- Разворачивайтесь! – велел Гисборн. – Продолжим охоту!
Погода была по-прежнему мерзкой, зато хоть настроение улучшилось. Если этот оборванец и впрямь способен отыскать в лесу разбойника… шерифа ждёт приятный сюрприз. Вот только где-то в глубине души продолжал шевелиться непонятный червячок тревоги. Гай велел ему заткнуться. Не хватало беспокоиться из-за всякой чепухи…
6.
День был сырой, хмурый и очень сонный. Марион проснулась поздно, выбралась из-под навеса из веток и шкур и, поплотнее закутавшись в тёплый плащ, ушла на берег реки. Там было холодно и туманно, и женщина села возле корней большого дерева, тоскливо нахохлившись и обхватив себя руками. Там её, час спустя, нашёл Роберт.
- Что-то случилось? – спросил он. – Марион…
- Что? – она вздрогнула, поднимая голову. – Нет, ничего, Робин… плохой сон приснился.
- Расскажи, - он сел рядом, заглядывая в глаза. Марион с грустной улыбкой покачала головой. Он был хороший, Роберт, очень хороший, правда…
- Так, - сказала она. – Кое-что о… прошлом.
Когда-то давно она решила не называть больше «прошлое» по имени, так было легче – и справедливее по отношению к Роберту. Он же ни в чём не виноват. Так получилось. Зачем напоминать, что жизнь, которую он избрал, прежде принадлежала другому, и этот другой…
- Извини, - Роберт чуть отодвинулся. Как бы она хотела полюбить его! Правда, хотела. Он того заслуживал. Он добрый, честный, смелый, он пошёл на такие жертвы, но всё равно, всё равно не тот… как объяснить сердцу, что «того» больше не будет никогда?
- Не извиняйся, - тихо сказала она, поднимая голову и прислушиваясь к шелесту дождя по воде. – Не за что. Погода сегодня такая – только грустить… - Марион виновато улыбнулась. – Надо приготовить завтрак. Пусть Тук поспит подольше.
- Помочь? – усмехнулся Роберт.
- Граф Хантингтон умеет готовить? – сощурилась Марион. Он состроил возмущённую физиономию. Она засмеялась. Возникшая было тонкая стена отчуждения была разбита. И всё равно где-то глубоко внутри она чувствовала непонятную вину – то ли перед Робертом, который так искренне любил её, то ли… она солгала, сон был хороший. Невозможно счастливый сон. Там был любимый, там был тот, кого она хотела и боялась забыть уже так долго, он был жив, счастлив и смеялся. И, как всегда после таких снов, по пробуждении хотелось выть волчицей. Он не позволил ей остаться с ним, там, на холме, он велел ей жить, зачем, зачем… «Если ты хочешь, чтобы я жила, Робин, зачем же ты снишься мне столько времени?»
- Что мы сегодня будем делать? – спросила она весело. Роберт пожал плечами:
- Раздадим крестьянам деньги, которые вчера добыли. Скажи ведь, удачно вышло?
- Этот человек был явно не местный, - с улыбкой покачала головой Марион. – Не то не рискнул бы так беспечно ехать через Шервуд. Боюсь, он побежит к шерифу…
- Подумаешь! – отмахнулся Роберт. – Шерифа я ещё не боялся…
- Ты не слишком ли самоуверен? – усмехнулась Марион. Он фыркнул:
- Дай мне котелок… Нет, шериф ничего нам не сделает. На его месте я бы давно привык. Да и вообще – он нас, конечно, пытается ловить, но в последнее время всё реже и реже. Наверное, смирился с тем, что это ему не по силам!
Марион покачала головой. Роберт, конечно, шутил… но она знала де Рено гораздо дольше него. С того вполне станется выждать время – а потом нанести неожиданный коварный удар.
Глупо, конечно, каждый день сидеть и трястись от страха, но мальчишеская беспечность Роберта ей не нравилась.
7.
«Колдовство должно быть завершено, - сказал ему господин. – Прежний сын Хёрна должен убить нового. Возьми этот кинжал».
Рукоятка обжигала холодом, как будто была сделана изо льда.
«Ты пойдёшь в Шервудский лес, найдёшь человека, зовущего себя сыном Хёрна. Ты убьёшь его этим кинжалом. Так должно быть».
Мутными проблесками перед глазами – лицо. Светлые волосы, открытая улыбка. Длинный лук натянут, и тетива почти касается щеки…
«Я верну тебе часть твоей воли, чтобы ты мог выполнить предначертанное. Но помни – он должен умереть от твоей руки. Тогда круг замкнётся. Тогда ты станешь свободен».
«Свободен?» - слово вырвалось само, и он впервые услышал собственный хриплый голос. В тот же миг в грудь раздирающими когтями впилась знакомая боль, он упал на колени, содрогаясь от страшного кашля. Почернело перед глазами, и во рту появился вкус крови. Боль была неистовой, рвала и терзала… сво… боден?..

Мокрый и сырой лес был противен, и никакой энтузиазм не мог этого исправить. Любопытно, как этот сумасшедший оборванец собирается искать разбойников? С помощью какого-нибудь колдовства? Гисборну захотелось поёжиться, но он только выпрямился. Слуга де Беллема пока что шёл по дороге впереди отряда, то и дело замирая и к чему-то прислушиваясь. Рыцарь уже даже начинал жалеть о своём решении. Что если этот полоумный и впрямь не соображает, что делает? Заведёт ещё куда-нибудь… Гисборн утешался мыслью, что в таком случае его с чистой совестью можно будет выпороть.
Походка этого типа Гаю не нравилась. Непонятно почему. Тот двигался, как… как… как охотник, как лесной житель. Воины, привыкшие драться в строю, ходят иначе. И крестьяне тоже. Недоверчиво глядя в лохматый чёрный затылок, Гисборн размышлял, пытаясь понять, что же ещё с ним не так. Ничего умного в голову не приходило. Оборванец вдруг остановился, подняв руку. Гай придержал поводья и недоумённо нахмурился, вслушиваясь. Никаких необычных звуков он не слышал: лёгкий шорох дождя, какое-то журчанье, больше ничего…
- Что там? – раздражённо осведомился рыцарь, но слуга колдуна только прижал палец к губам. Гисборн передёрнул плечами, но подчинился этому знаку. Оборванец несколько секунд стоял на месте, насторожённо озираясь, потом приблизился к дереву и провёл ладонью по коре. Гисборн наблюдал на ним скептически. Слуга колдуна вдруг прижался к дереву лбом на несколько секунд, потом оглянулся на Гая. Его глаза как-то странно блестели.
- Он… был здесь, - тихо сказал оборванец. Говорил он всё ещё как будто с трудом, но выражение его лица сделалось осмысленнее. – Стоял на этом месте… выпустил стрелу…
- Что за бред! – покривился Гисборн. – Я назову тебе тысячу мест, где был этот разбойник! Это не поможет узнать, где он сейчас!
Слуга колдуна качнул головой:
- Охотник, милорд… - глухо и медленно, точно вспоминая что-то, произнёс он, - дичь в лесу… ищет по следам…
Гай высокомерно фыркнул:
- Вот как? Может ты браконьер на самом деле?
Оборванец тупо посмотрел на рыцаря, словно смысл слов доходил до него не сразу. Потом его лицо прояснилось, он пожал плечами и улыбнулся так, что у Гисборна дыхание в горле застряло от мгновенного ужаса и осознания невозможного. Он узнал эту усмешку…
Сон, чепуха, наваждение! Лошадь Гисборна подалась назад, повинуясь натянувшимся поводьям. Внутри обдало холодом – как тогда, когда увидел в конце коридора тёмный силуэт колдуна – мёртвого, дьявол его дери, колдуна! И теперь этот… Господи боже, за что ему это – этот… сдохший Локсли?! Быть того не может, морок, бред!
Улыбка с лица оборванца исчезла… а сходство осталось. Как это Гай сразу не заметил?! Шрамы, мать его. Борода. А лицо у трупа было всё в кровь разбито, сам видел, и вот теперь – шрамы. А глаза наглые. Мутные, как у пьяного, а всё равно – наглые… дьявол!
- Милорд? – моргнул живой труп. У Гисборна голова шла кругом. В нём боролись противоречивые желания: то ли пришпорить коня и позорно удрать – разлившийся в груди животный ужас требовал именно этого - то ли кинуться на клятую нежить с мечом… А поможет ли? Вдруг тут святая вода нужна… или ещё какая ерунда церковная… аббата бы сюда… может, перекреститься?
Гисборн сглотнул и усилием воли заставил себя стряхнуть оцепенение страха. Нащупанная рукоять меча его немного успокоила.
- Ты сказал, что не знаешь своего имени? – хрипловато спросил он мертвеца – голос сел, но хоть не дрожал. Мертвец вроде ничего страшного не делал, просто стоял и тупо смотрел… нет, не совсем тупо, слегка недоумённо. В ответ на вопрос только вздрогнул и покачал головой. Гисборн тяжело и медленно дышал сквозь сжатые зубы, пытаясь успокоиться. Локсли, значит. Локсли. Робин Гуд! Настоящий, прежний Робин Гуд, не это графское недоразумение! Выскочка-холоп, когда-то поставивший на уши весь Ноттингем. Робин Локсли, сдохший несколько лет назад, как собака, затравленный, точно зверь, растерзанный так, что смотреть жутко, и вот теперь - живой!
Помнится, Гисборн ещё жалел в своё время, что не удалось убить мерзавца собственноручно. Так, чтобы в честном бою, один на один! А теперь... Лучшего случая, чтобы свершить наконец старую месть, и придумать было нельзя.
Однако, рыцарь уже взял себя в руки. Пускай де Рено сколько угодно считает его идиотом и острит на эту тему - Гай-то знал, что голова у него на месте. И теперь ему - хоть и не без труда - удалось справиться не только с суеверным страхом, но и с полузабытой ненавистью. Или, по крайней мере, отложить её на время...
Гай заставил лошадь неторопливо приблизиться к пришельцу с того света вплотную, ещё раз пристально оглядел. Тот спокойно стоял на месте и смотрел снизу вверх. Выглядел он вполне живым, разве что бледноват – если бы Гисборн не видел труп ублюдка своими глазами – ни за что не поверил бы, что тот был мёртв. А был ли? Да нет, с чего бы шерифу врать… труп был тот самый… а затем пропал. А теперь вот воскрес! Да ещё – подумать только – жаждет убить Хантингтона! Гисборн неожиданно развеселился. Де Беллем – сущий сын дьявола, раз удумал такое!.. но может, этот Локсли врёт? Прикидывается? С него станется, ведь он был хитёр как лис когда-то, это разбойник!
- И где ты родился, тоже не помнишь? – насмешливо кривясь, спросил Гисборн, пристально следя за выражением лица Локсли. Тот только покачал головой. – Ни кто тебя воспитал?
- Я не знаю, милорд, - ровным и тусклым голосом отвечал Локсли.
Да нет, так даже Робин Гуд притворяться не может! Ишь, милордом зовёт, словно всю жизнь так и делал. Сомнения в душе Гисборна отступили, сменившись внезапным ликованием. Да что там, это было лучше любой мести! Колдун это ловко выдумал! Воскресить Робин Гуда, лишить его памяти и отправить убивать преемника… что этому еретику, он и сам уже воскресал из мёртвых. А если всё удастся – до чего любопытно будет взглянуть в глаза разбойников, когда они поймут, кто убил их нового вожака! Если, конечно, они будут ещё живы…
Все эти мысли пронеслись в голове у Гисборна в мгновение ока, и он заставил лошадь отступить чуть в сторону:
- По следам, говоришь? – снисходительно протянул он, с трудом сдерживая торжествующую улыбку. – Ну давай.
8.
Зелёные деревья смотрели на него равнодушно, и светилось сквозь сомкнувшиеся над головой ветви серое дождливое небо. Он помнил небо, и деревья он помнил тоже. В течение долгого забытья, в котором не было ничего, кроме мутной духоты, ему мерещился лес, тихий шелест ветвей и журчание ручья, земля, покрытая прошлогодней опадью и чей-то смех. Он не помнил, чей.
Его тянуло туда, к зелени и свисту птиц, но что-то держало, не отпускало, не давало вернуться туда, где его ждали, и где он мог бы остаться навсегда. Что-то душило его, чуждое и донельзя пакостное, как тюрьма, как железная цепь… ему помнилась откуда-то темница, грязная яма, накрытая тяжёлой решёткой… но это было ещё хуже. Это было как болото, засасывало в себя, заглатывало, убивало… и казалось бесконечным. И всё-таки оно кончилось, когда господин приказал ему: «Поднимись!»
Теперь темницы не было – была только цепь, холодная стальная цепь в виде небольшого узкого кинжала. Тяжёлая и крепкая, она сковывала сердце и раздирающей болью впивалась в грудь, сдавливала горло, мешала, как следует, вдохнуть живой лесной воздух. Деревья смотрели на него, как на пришельца, нежданного, нежеланного гостя, он чувствовал, как недовольно они качают ветвями, как возмущённо шуршит по листве мелкий дождь… это всё цепь. Её не скинуть, не порвать, пока не сбудется предначертанное… он убьёт сына Хёрна, и цепь сломается. «Так надо, - стучало в голове. – Так должно быть…» Когда он пытался думать иначе, чернело перед глазами, и из груди рвался кашель. Так надо. Он должен подчиниться. Выполнить приказ…
Отчего же так душно и муторно даже думать об этом, и деревья смотрят мрачно и зло, как на врага?
Человек в синем плаще тоже смотрел странно, и это смутно беспокоило. «Сэр Гисборн» или «милорд». Второе лучше. С первым именем было связано что-то неприятное. Или с самим этим человеком? Но он друг, ведь он хочет помочь, а боль в груди всё время говорит не о том.
Цепь приказывала торопиться. Искать, идти по следу, как гончая. Он знал, как найти в лесу дичь по едва заметным знакам, но теперь его вело другое, звериное чутьё, неизменно указывавшее на одну-единственную цель. Здесь прикасался к дереву… под этим кустом лежал на траве… а на этом стволе – след от стрелы, которую мог выпустить только сын Хёрна…
Сжалось горло от предчувствия. Близко… очень близко… запахло дымом и дичью, знакомо, непереносимо знакомо, он остановился, задрожав.
- Ну что там? – негромко спросил «сэр Гисборн». Поднял голову. Ухмыльнулся:
- Чую, нас не ждут…
Знаком приказал своим людям обойти поляну, с которой доносились запахи и звуки. Треск костра. Голоса. Смех.
Давясь беззвучным кашлем, скованный невидимой цепью раб вцепился в дерево – его били судороги.
9.
Мёртвый там, или не мёртвый, а Локсли не подвёл – привёл солдат прямо к лагерю разбойников. Гай смутно различал их силуэты сквозь кустарник, зато голоса не оставляли никаких сомнений. Эти скоты были расслаблены и не ждали беды – тем лучше. Гисборн решил, что разумно будет их окружить.
Дохлый Локсли тем временем побелел и затрясся, как бесноватый. Гай покосился на него с некоторым беспокойством. Он был больше не нужен, и вполне можно было бы от него избавиться, но Гисборна останавливали сомнения. Он не доверял колдовским штучкам и прочей чертовщине. Как-то он пытался подстрелить рогатого бога – и что из этого вышло? Про бешеных волкопоклонников ему даже вспоминать не хотелось. Так что пока что Гисборн решил от воскресшего разбойника держаться подальше - кто их знает, на что они способны, эти мертвецы?
Зато Гаю пришла в голову очень приятная идея. Он разглядел, наконец, в просвете между деревьев белобрысую башку Хантингтона. Тот очень удачно сидел на бревне к Гисборну спиной и с кем-то говорил. Гай знаком велел одному из солдат передать ему арбалет и внезапно ухмыльнулся:
- Ты хотел убить сына Хёрна, Локсли?
Мертвец отцепился наконец от своего дерева и посмотрел на Гая ещё более мутным взглядом, чем прежде. При слове «Локсли» он странно вздрогнул. Ну, понял, к кому обращаются, и на том спасибо. Рыцарь глядел на него, высокомерно кривясь:
- Ты ведь хороший стрелок, а?
Локсли опустил взгляд на арбалет, потом снова поднял его на Гисборна и произнёс с сомнением:
- Д-да… да, кажется…
- Подстрелишь его? – Гай кивнул на виднеющуюся сквозь листву светлую макушку.
Локсли принял арбалет несколько неловко. Ну понятно, ему-то привычнее длинный лук, только Гисборн, ясное дело, крестьянского оружия с собой не таскал. Ничего, сладит и с арбалетом как-нибудь, тут уметь-то нечего.
Болт нацелился прямо в хантингтонскую спину, Гай даже привстал в стременах, чтобы лучше видеть. Краем глаза он заметил у Локсли взгляд, от которого сделалось как-то неуютно. Прежний взгляд, как тогда, когда тот целился в него из своего клятого лука… ничего, теперь всё по-другому…
И тут случилось непредвиденное. Чёртов мертвец содрогнулся, будто его ударили, и зашёлся в страшном кашле. Громком, дьявол, на весь лес! Арбалетный болт сорвался с тетивы и ушёл в траву, а разбойники, конечно же, немедленно повскакивали и похватали оружие. Гисборн выругался так заковыристо, как только умел – ему хотелось прибить этого дохлого идиота на месте! Оружие тот выронил и вообще выглядел так, будто сейчас ещё раз помрёт. И чёрт бы с ним совсем… но откуда-то со стороны послышались крики. Насторожившиеся бандиты обнаружили врагов! Солдат рядом вскрикнул и упал на землю со стрелой в груди. Гисборн сглотнул, схватился за меч, прикидывая, стоит ли отступить, или всё-таки попытаться ввязаться в бой? Выглядеть трусом не хотелось. Впрочем, решить он ничего не успел – из-за деревьев вынырнул Хантингтон собственной персоной, разумеется, с натянутым луком. Гисборн быстро огляделся: никого из его людей рядом не было. А стрела была, и её наконечник глядел прямо на него.
10.
Ни Роберт, ни остальные лесные братья не ожидали нападения в такой час, но, привыкшие к жизни вне закона, настороже они были всегда. Поэтому заслышав незнакомый громкий кашель в кустах, Роберт немедленно скатился с бревна и схватился за лук. Тут же справа кто-то закричал. Назир первым обнаружил подбирающегося к лагерю солдата. Стало ясно, что угроза нешуточная, а не просто хворый путник забрёл в Шервуд.
Нужно было уходить – Роберт не знал, сколько людей у противника. С солдатами хорошо драться, когда сам затаишься в засаде и успеешь всех десять раз пересчитать, прежде чем спустить тетиву. Теперь же условия могли быть слишком неравными. Конечно, мало кто из шерифовых слуг умеет хорошо драться в лесу, где даже деревья помогают сыну Хёрна – зато, как ни крути, кольчуга и шлем дают-таки преимущество в драке. Если солдат намного больше, с ними можно и не справиться.
Всё это были здравые мысли, но Роберт всё же не утерпел и, надеясь на удачу, полез посмотреть, кто там кашлял. Сначала он обнаружил ещё одного солдата, которого успел застрелить прежде, чем тот схватился за оружие. Зато следующим, кого он увидел, был старый знакомый. Можно сказать, родственник.
- Гисборн! – воскликнул Роберт чуть ли не радостно – не забыв, впрочем, натянуть тетиву. – Какая встреча… что-то ты давно к нам не заглядывал, я аж соскучился…
Гисборн в ответ вздёрнул подбородок, злобно скривившись, но не отводя глаз от стрелы. Вот и умница, пусть не делает глупостей.
- Сколько твоих людей в лесу? – спросил Роберт, быстро окидывая взглядом доступное ему пространство. Рядом с Гисборном солдат больше не было. Была бесхозная лошадь, всадника которой Роберт только что убил, и был ещё какой-то оборванный человек без лошади, который был очень бледен, цеплялся за кусты и не выглядел опасным.
- Так я и сказал тебе, разбойник, - процедил Гисборн. Он понимал, что сейчас его очень легко убить, но хорошо держался.
- Слезай с лошади, - велел Роберт. – Ну?
Гисборна перекосило. Пеший беспомощнее конного, Роберт тоже это знал, но стреле-то всё равно. По крайней мере, Гисборн должен был понимать – этот приказ означает, что вот прямо сейчас его убивать не будут. И, видимо, до него это дошло. Кривясь от унижения, он медленно начал спешиваться. Роберт себя не обманывал – он прекрасно осознавал, насколько зыбко сейчас его превосходство. Если Гая не убить, придётся его связать, а без посторонней помощи ничего не получится, потому что придётся опустить лук. Ребята где-то позади дрались с солдатами, и нельзя даже было приказать Гисборну отозвать своих людей – те были слишком далеко. Оставалось надеяться, что кто-то из ребят додумается появиться здесь… а если это будет кто-то из солдат?
Но убивать Гисборна всё равно не хотелось. Во всяком случае, без крайней необходимости. И угораздило ж отца разжиться бастардом…
Краем глаза Роберт уловил движение чуть в стороне, повернулся и потому выстрелил прежде, чем заросший оборванец с безумными глазами успел ударить его кинжалом. Не убил – стрела вонзилась в плечо – но кинжал незнакомец выронил. Гисборн рванулся вперёд, выхватив меч. Доставать новую стрелу времени не было – враг оказался слишком близко. Роберт отступил назад и обнажил Альбион. Мечи столкнулись и зазвенели, Гисборн атаковал яростно, как всегда, убирать лук было некогда, держать – неудобно, пришлось бросить. Местность не слишком подходила для драки, но Роберту это было на руку. Гисборн почти не смотрел по сторонам, без оглядки бросаясь в атаку и после пары выпадов едва не свалился в заросший молодой порослью овражек. Роберт ему не уступал, а к здешнему лесу был привычнее. Ему даже удалось несколько потеснить Гисборна, но тут удача повернулась к нему спиной: он увидел нескольких солдат, спешащих на помощь рыцарю. В одиночку принимать бой с превосходящим противником было глупо, и Роберт счёл за лучшее отступить, а точнее - при помощи обманного выпада заставить Гисборна на мгновение потерять равновесие, а самому тем временем перемахнуть через поваленное дерево и броситься в чащу. Гай, разумеется, ломанулся следом, но, во-первых, бегать в доспехах утомительнее, чем в лёгкой куртке, а во-вторых, Гисборн не имел понятия даже о половине укромных мест и способов затаиться в лесу так, чтобы за два шага тебя не могли обнаружить.
- Стой, мерзавец! - заорал Гисборн. Размечтался!
11.
Хантингтон, сволочь, исчез из виду. Гай быстро оглянулся и махнул рукой солдатам. Разбойники не могли уйти далеко, хотя рыцарь на своём опыте уже знал, что преследовать их в лесу почти бессмысленно. Но чем чёрт не шутит, вдруг повезёт?
На поляне, где негодяи разбили свой лагерь, уже никого не было - только дымящийся котелок с каким-то варевом, который Гисборн со злости перевернул ногой, а чуть в стороне обнаружилось сразу три трупа солдат. Гая передёрнуло, и он снова бросился в погоню - благо, мерзавцы удирали не совсем бесшумно. Поодираясь за ними сквозь кусты, Гисборн ещё раз проклял дурацкий лес, а потом в стволе у самого его лица задрожала стрела. Он выругался и поспешил укрыться за деревом. Слегка высунувшись, Гай увидел, что разбойники выстроились на прогалине с натянутыми луками - все, или нет, ему разглядеть не удалось. Солдат, бросившийся было на них с мечом - вот дубина!- замертво рухнул на землю.
- Назад! - заорал Гисборн. - Все назад!
Если эти твари взялись за луки, переть за ними напролом - сущее самоубийство. Скрипя зубами от бессильной ярости, Гай наблюдал, как, не опуская оружия, разбойники отступают и скрываются в лесу. Оставалось только ругаться и посылать проклятья на их головы, но этим Гисборн занимался уже много лет, и успел убедиться, что толку от этого никакого.
- Дьявол, - прошипел он, и тут увидел проклятого Локсли, который стоял, придерживаясь рукой за ствол какого-то дерева. Всё из-за этой дохлой сволочи, убить её ещё десять раз! Гисборн был к этому близок, но остановился, с недоверчивым изумлением глядя на то, что делает эта нежить. Стрела Хантингтона угодила Локсли в правое плечо, в мягкую часть - судя по виду, рана, чреватая только кровопотерей. И болью, разумеется. Насквозь не пробила, засела в мякоти. Но бледный, как смерть, Локсли на глазах у Гисборна занимался тем, что левой рукой с силой проталкивал стрелу дальше, заставив окровавленный наконечник показаться с той стороны. После чего прислонился к дереву, переломил стрелу и спокойно выдернул её из плеча. Даже тени боли на его лице не отразилось. Гисборну сделалось слегка нехорошо, особенно когда после этой операции Локсли выпрямился, как ни в чём не бывало, не пытаясь даже рану зажать. Впрочем, крови тоже практически не было. "Он не человек!" - мелькнуло в голове у Гая. Стало неуютно.
- Они сбежали? – хрипловато спросил Локсли.
- Из-за тебя! - зло бросил Гай, стараясь спрятать вернувшийся страх. Локсли медленно кивнул:
- Я… совершил ошибку. Сына Хёрна должен убить жертвенный кинжал. Только тогда… - он запнулся.
Гисборн сощурился, сложив руки на груди. Колдовских штучек он не любил и не желал в них верить, пока мог. Но всякие загадки лучше прояснять, пока очередная дьявольщина не свалилась тебе на голову.
- Что «тогда», Локсли?
- Тогда свершится предначертанное, - туманно сказал мертвец. – Я… я найду сына Хёрна снова… милорд, - он в упор посмотрел на Гисборна так, что у того мурашки побежали. – Если вы поможете мне… убить его так, как нужно.
Гисборн покривился. Плевать, как умрёт Хантингтон, если он, Гай, сможет потом показать шерифу его голову. Другое дело, что вся эта болтовня о «предначертанном» энтузиазма не вызывала. Впрочем… кто сказал, что с Локсли надо договариваться честно? Пусть только поможет выследить разбойников, а там уж Гай будет действовать по своему усмотрению.
- Договорились, - пожал плечами Гисборн. Тем временем вокруг собрались выжившие солдаты.
- Милорд, - сказал один из них, держа под уздцы двух лошадей. – Пятеро погибло.
- Проклятье! – Гисборн поморщился. Столько потерь – и никакого результата! Так людей не напасёшься…
- Мне жаль ваших людей, - тихо сказал Локсли. Гай изумлённо оглянулся на него. Потом фыркнул и передёрнул плечами:
- Это только солдаты.
Локсли поднял глаза и посмотрел на него в упор. Гисборн обозлился:
- Они знали на что шли. И это не твоего ума дело! – этот чёртов дохлый разбойник ещё на него таки взглядом смотреть будет! Сам, до того, как помереть, людей шерифа убивал десятками. Вспомнить только, сколько из них не вернулось с той облавы… Гисборна передёрнуло.
Мертвец промолчал. Он определённо Гая нервировал – и когда взгляд у него становился мутным, точно нечеловеческим, и когда его лицо прояснялось и начинало живо напоминать о прежнем Локсли. Чёрте что.
Рану он словно не чувствовал – это нервировало тоже. Даже если он может терпеть боль, рука у него, во всяком случае, должна была хуже двигаться, если вообще не повиснуть плетью, а эта… тварь просто ничего не замечала! Раздумывать об этом не хотелось, спрашивать – тем более. Гисборн вообще очень старался выкинуть из головы всякую чертовщину, но чертовщина разгуливала у него перед глазами.
Кто-то подвёл Гаю его лошадь. Гисборн взял её под уздцы, криво усмехнулся и взмахнул рукой:
- Ну и чего ты ждёшь?
Локсли задумался, на миг прикрыв глаза и переплетя пальцы. Потом сделал несколько шагов в сторону, приблизившись к раскидистому дубу, положил ладонь на ствол и поднял голову вверх. Гай проследил за направлением его взгляда и довольно ухмыльнулся.
Среди ветвей, глядя вниз расширенными глазами замерла Марион.
- А, леди разбойница! – почти дружелюбным тоном протянул Гисборн, одновременно подавая знак арбалетчикам прицелиться. – Сами слезете, или вас снять?
12.
Марион спускалась вниз, очень стараясь не дрожать. Когда началась суматоха, появились солдаты, и Роберт крикнул всем уходить, она замешкалась, и только в последний момент успела взобраться на дерево, надеясь, что её не заметят, и она сможет переждать, пока Гисборн со своими людьми не уйдёт. Не получилось. Теперь ненавистный помощник шерифа нагло ухмылялся, а ей оставалось только постараться вести себя с достоинством, чтобы не унизиться перед этим негодяем ещё больше.
Когда она почти спустилась, он резко дёрнул её за локоть, усмехнулся в лицо и толкнул к солдатам. Её заломили руки. Марион дёрнулась, не столько надеясь вырваться, сколько из нежелания демонстрировать покорность. Гисборн выглядел очень довольным:
- Какое удовольствие видеть вас, леди… жаль, что не на виселице, - он снова ухмыльнулся, точно сказал какую-то удачную шутку. Марион гордо вздёрнула подбородок. Но Гисборн уже отвернулся, обратившись к оборванному темноволосому незнакомцу:
- Недурно. С этой женщиной в заложницах нам будет проще. Свяжите её! – приказал он солдатам.
Марион скрутили руки. Она молча терпела. Ничего, Роберт, наверное, придумает, как её спасти… или она сама сбежит! Так или иначе, она не собиралась падать духом! Только вот… этот человек в лохмотьях, который обнаружил её укрытие, смотрел на неё… странно.
Что-то знакомое было в его чертах, в его глазах, хотя… наверное, если бы она встречала раньше человека с такими шрамами, она бы его запомнила. Широкая полоса через всё лицо, ещё одна – через лоб наискосок, так что правое веко слегка оттянуто вверх, длинный шрам на щеке и ещё один – вдоль виска… нет, она такого не видела раньше, но отчего же эти глаза…
- Хватит стоять столбом, вперёд! – Гисборн грубо подтолкнул её. Пришлось подчиниться, только краем глаза Марион заметила во взгляде незнакомца выражение непонятной мучительной тоски.
- Нужно торопиться, - отрывисто сказал Гисборн. – Скоро наступит вечер. Я не собираюсь таскаться по лесу дотемна!
- Одну минуту, милорд, - хриплым голосом произнёс незнакомец, исчезая в кустах. Лицо Гисборна дёрнулось, он раздражённо покачал головой. Через несколько секунд человек со шрамами показался снова, Марион ахнула – в руках он держал лук Роберта. Гисборн почему-то дёрнулся и побледнел:
- Откуда это у тебя?
- Его бросил сын Хёрна, - странным тоном произнёс незнакомец. – Это оружие связано с ним…
- И что? Оно поможет быстрее его найти? – с некоторой опаской осведомился Гисборн. Незнакомец пожал плечами, убирая оружие за спину:
- Вряд ли… но лук нельзя бросать на сырую землю, он от этого портится.
Гисборна перекосило. Несмотря на тяжёлое положение, Марион стало почти смешно, но возникшая было на её лице тень улыбки немедленно погасла. С луком за спиной этот незнакомец ещё острее напоминал ей что-то, или кого-то…
- Делай, как знаешь! – раздражённо сказал Гисборн. – Только найди этого разбойника!
Марион не очень понимала, что они собираются делать. Должно быть, этот незнакомец был хороший следопыт? Тогда хоть как-то можно объяснить появление Гисборна и его людей возле самого лагеря. До сих пор за людьми шерифа таких талантов не наблюдалось.
- Посадите леди на лошадь, - махнул рукой Гисборн. – Не то она будет плестись, как черепаха. Ты собираешься показывать нам дорогу, Локсли?
Марион вздрогнула и побледнела. «Локсли»? Он сказал: «Локсли»? Ведь это название той деревни, откуда был родом…
Нет, не может быть, это какое-то совпадение!
В панике Марион едва взобралась на лошадь. Незнакомец стоял к ней спиной, проделывая какие-то странные манипуляции – водил руками над землёй, или что-то в этом роде – и она не могла ещё раз взглянуть на его лицо, но фигура… нет, нет, не может быть. Ей мерещится. Наверное, и Гисборн назвал его вовсе не «Локсли», ей послышалось.
- За мной, - спокойно бросил незнакомец, чуть пожав плечами, и в этом жесте тоже было нечто неуловимо знакомое… голос… голос у него был чужой, хриплый, но такого голоса от рождения не бывает, такой бывает, если его сорвать, или от простуды, или… нет, о чём она думает? Этот человек помогает Гисборну! Но ведь тела они тогда так и не нашли…
Её лошадь вели под уздцы, а человек со шрамами показывал дорогу. Странно он искал следы, охотники смотрят на землю, на сломанные ветки, на примятую траву, но он словно видел что-то на стволах деревьев и чуть ли не в небе.
Гисборн пристально следил за ней, но Марион в какой-то момент всё же удалось оказаться достаточно близко к странному незнакомцу и разглядеть его профиль. Нижнюю часть лица скрывала чёрная и какая-то клочковатая борода – наверное, оттого, что под ней тоже прятались шрамы – но линия лба и носа, но глаза… нет, ей не мерещится! Сердце в груди заколотилось, как сумасшедшее. Она не могла молчать.
- Скажи мне, - задыхаясь произнесла Марион. – Кто ты? И почему… почему ты помогаешь…
- Заткнись! – резко оборвал её подъехавший ближе Гисборн, лицо у него сделалось злое, но как будто встревоженное. Незнакомец посмотрел на Марион – её сердце пропустило удар – но ничего не сказал. Она почувствовала, что её всю трясёт.
У прогалины незнакомец остановился, точно задумавшись. Гисборн скривил рот:
- Мы уже близко?
- Возможно… - после продолжительного молчания отозвался незнакомец, разглядывая траву под ногами. – Я… я чувствую только сына Хёрна… остальных – нет. Но здесь они разделились.
- Проклятье, - пробормотал Гисборн. – Хочешь сказать, эти разбойники могут прятаться со своими луками в соседних кустах, а ты их не заметишь?
- Может быть, - подумав, согласился человек со шрамами.
- Но ты же нашёл её, - Гисборн небрежно качнул головой в сторону Марион.
- Я её услышал, - незнакомец тоже поглядел на Марион. Слегка недоумённо, точно увидел что-то странное, потом, на секунду зажмурившись, тряхнул головой и отвернулся.
- Что ты предлагаешь? – нетерпеливо спросил Гисборн.
Незнакомец помолчал, опустив голову и прижав руку к груди, точно у него там болело. Потом пожал плечами:
- Я мог бы… пойти на разведку.
- Ты что – бессмертен? – хмыкнул Гисборн, вроде бы в шутку, но взгляд у него стал беспокойный. Незнакомец поднял брови:
- Я умею двигаться в лесу незаметно, милорд.
- Не сомневаюсь, - пробормотал Гисборн, слегка откинувшись назад в седле. Вид у него отчего-то был кислый и нервный. Марион подумала, что он, должно быть, чего-то боится. Это могло быть полезно… а могло и наоборот.
Человек со шрамами бесшумно исчез в кустах, Гисборн и его люди остались ждать. Солдаты тоже выглядели усталыми и нервными. Из их разговоров вполголоса Марион поняла, что бедняжки чуть ли не с утра таскаются по лесу за Робин Гудом. Они ещё успели шёпотом обсудить проводника, который им казался подозрительным, прежде чем Гисборн велел им заткнуться.
Марион, впрочем, было не до того. Она раздумывала о побеге. Сперва ей было связали руки за спиной, но взобраться на лошадь в таком виде она, конечно же, не могла. Поэтому её развязали и снова скрутили руки – перед собой и уже не так крепко. Всю дорогу она потихоньку старалась ослабить узлы. Сейчас ей это почти удалось. Другое дело, что бежать теперь, когда её окружал десяток солдат, все верхом и некоторые – с арбалетами, было невозможно. Если бы ребята были поблизости, она могла бы… нет, не надо так думать. Её друзья не должны снова рисковать из-за неё! С другой стороны, зная Роберта и остальных – они наверняка так и сделают…
С той стороны, где скрылся незнакомец со шрамами вдруг послышался крик и громкий треск. Гисборн дёрнулся и повернул лошадь, солдаты похватали оружие. Крик повторился, и к нему добавился ещё какой-то шум. На какие-то мгновения о Марион все забыли, она сглотнула и решилась. Нагнулась вперёд, выдернула поводья из рук забывшегося солдата и ударила лошадь пятками. Позади немедленно опомнились и закричали, Марион пригнулась, и арбалетная стрела свистнула у неё над головой. Лошадь в считанные секунды преодолела открытое место и углубилась в лес, но тут же пришлось повернуть в сторону, объезжая заросли колючего кустарника. Марион попыталась сообразить, в какой стороне слышался шум – там должен был быть кто-то из ребят…
- Вот она! – закричал кто-то за спиной, и Марион снова пустила лошадь вскачь, хотя править со связанными руками было тяжело. Нужно было скрыться от солдат, бросить лошадь и спрятаться: лес здесь был слишком густым, заросшим мелким подлеском – не слишком подходящее место, чтобы скакать верхом. Кажется, крики слышались правее… лошадь на всём скаку вдруг поскользнулась на мокром склоне и грянулась о землю. Марион каким-то чудом ухитрилась скатиться с неё невредимой и возблагодарила Хёрна за то, что сидела в седле боком – иначе её непременно бы придавило. Лошадь с нервным ржанием поднялась, но Марион, заметив между деревьев плащи всадников, метнулась в заросли. Затаившись в кустах, она, помогая себе зубами, окончательно освободила руки от верёвок, и, стараясь двигаться бесшумно, бросилась дальше от этого места. Белую лошадь сразу обнаружат, а вот зелёную одежду в лесу не так просто разглядеть. Разве что волосы… и почему у неё нет с собой какой-нибудь косынки?
Марион прислушалась: кажется, её потеряли из виду… хорошо бы сориентироваться. Когда она стояла с Гисборном и его солдатами у прогалины, треск и шум послышались справа. Сейчас она должна была описать небольшую дугу. Из-за хмари не было видно солнца, но всё же Марион удалось худо-бедно определить направление, и, старательно таясь, она направилась туда, где, по её прикидкам, должен был находиться кто-то из ребят. А если он ранен? Марион даже замерла на секунду. Тот незнакомец тоже был там… а вдруг он просто спугнул какого-то зверя? Но нет, она слышала крики… надо просто быть осторожней, чтобы…
- Стой! – хрипло велел ей кто-то. Марион вздрогнула, выпрямилась и обернулась.
Шагах в десяти от неё, натянув лук, стоял давешний незнакомец с разодранным рукавом и свежей царапиной на щеке. Сердце Марион провалилось куда-то вниз, а потом застучало так часто, что даже больно.
- Робин! – прошептала она.
Больше не было ни единого сомнения – это был Робин, только он один мог так держать лук, только у него были такие глаза, когда он целился, только он стоял так… голос, шрамы, борода – всё это были ничего не значащие мелочи, потому что Робин стоял сейчас перед ней, и он был живой.
Робин. Её муж.
Он стоял и молча целился в неё из лука.
13.
Женщина смотрела на него широко распахнутыми глазами, и губы её побелели. Оружие в руках пело, стрела просилась сорваться с тетивы. Он смотрел на женщину и пытался понять, отчего так болит в груди и сжимается горло.
Он… видел её где-то… кажется?
- Робин! – тихо сказала она. Он вздрогнул. Она протянула к нему руку, а сама сделала шаг назад. Рыжие волосы, рыжие-рыжие, как огонь… огонь… костёр, пляшущий под зелёным древесным шатром… он моргнул, спугнув незваное видение. Эта женщина… он… должен схватить её? Или… тот человек, Гисборн, сказал, что это поможет выполнить предначертанное, но…
Он подавил рвущийся из груди кашель. Она смотрела на него не отрываясь. Глаза такие огромные, зелёные, как этот лес. А в глазах – ужас. И что-то ещё.
Он сглотнул. Горло снова сдавило. Позади послышались крики, но женщина стояла на месте, не двигаясь, продолжала смотреть на него, такая бледная, даже веснушки побелели. У него задрожали руки, и он опустил лук. Она вздрогнула и попыталась шагнуть к нему, но он качнул головой, сам не понимая, что делает.
- Беги, - шевельнулись его губы совершенно беззвучно, но она поняла. Побледнела ещё больше, сделала шаг назад, потом другой, потом развернулась и бросилась прочь со всех ног.
- Локсли! – рявкнул кто-то за его спиной. Этот… сэр Гисборн. Надо будет спросить у него, что означает это слово: «Локсли».

- Локсли! - Гисборн был зол. Разбойничья девка ухитрилась сбежать, но они непременно бы её поймали, если бы не отвлеклись на вылезших из зарослей стрелков. Хвала Господу, никто больше не погиб, но разбойники тоже скрылись, и чем дальше, тем меньше Гаю нравилась идея лезть глубже в лес. Если бы не природное упрямство, он бы, пожалуй, немедленно повернул в Ноттингем... определить бы ещё, в какой он стороне.
- Локсли, ты их видел?
- Двоих... милорд, - Локсли оперся на лук и снова стал отвратительно похож на себя прежнего. - Одного я ранил.
- Только ранил? - Гисборн ругнулся. - Я думал, ты меткий стрелок!
- Я обычно попадаю, куда целюсь, - равнодушно ответил этот чёртов мертвец. - Я не собирался его убивать.
- Ты не - что? - у Гисборна происходящее в голове не умещалось. Этот ублюдок поднял на него пустой взгляд:
- Мне нужен только сын Хёрна.
Гаю - уже в который раз - захотелось убить мерзавца. Или хотя бы треснуть! Либо тот прикидывался, либо какая-то часть его мозгов так обратно и не воскресла. Останавливал только страх перед колдовством, с которым Гисборн зарёкся связываться раз и навсегда.
Вот и какого беса он связался с дохлым разбойником, спрашивается?!
- Такими темпами, Локсли, тебе твоего сына Хёрна не видать до Рождества! - Гаю очень хотелось выпить вина. А ещё отдохнуть и съесть чего-нибудь. Эта бесполезная беготня его вконец достала, почти так же сильно, как один вроде бы мёртвый враг.
Упомянутый враг задумался, глядя себе под ноги:
- Я думаю, милорд, - медленно начал он, - что преследовать их сейчас бесполезно.
Гисборн уставился на него едва ли не с тоской. Он всё понял, Локсли наврал: ему не нужен Хантингтон! Он определённо восстал из мёртвых с одной-единственной целью: поиздеваться над Гаем! Словно ему мало шерифа и этих разбойников...
- Сейчас они настороже, - продолжал Локсли ровным голосом. - Если гнаться за ними, они нас подкараулят и перестреляют. Скоро начнёт смеркаться, - добавил он, взглянув на небо. - Когда стемнеет, они перестанут ждать нападения и лягут спать. Лучшего момента не найти.
- Ты точно сумасшедший, - устало заявил Гисборн. - Бродить по Шервуду ночью?! Это безумие!
Локсли промолчал, глядя на него пустыми стеклянными глазами. Гисборн тихонько выругался. Надо было вернуться в Ноттингем, а это... чудовище желательно спалить на костре. Чтобы не встало больше!
- Найдите место для стоянки, - буркнул он одному из солдат. - Дождёмся темноты.
А что ещё оставалось делать?
14.
Марион бежала, не разбирая дороги, глаза застилали слёзы. Ветки больно хлестали по лицу, но она ничего не чувствовала. Кровь громко стучала в висках, и в этом стуке ей чудилось одно-единственное имя: «Робин-Робин-Робин…» Она задыхалась, не зная, что думать, ей было отчего-то очень страшно.
Кто-то схватил её за плечи и, предупреждая вскрик, зажал рот ладонью. Марион успела испугаться на одну секунду, но потом этот кто-то развернул её лицом к себе, и она вздохнула с облегчением: это был Скарлетт.
- Уилл! – улыбаясь сквозь слёзы, прошептала она, как только он отпустил её, и тут же увидела рядом Назира. – А где… Робин?
- Мы разделились, - отрывистым шёпотом сказал он и оглянулся. – Тебя не преследуют?
- Кажется, больше нет, - Марион вытерла глаза ладонью. – Это вы там шумели?
- Да, мы устроили засаду, но напоролись на какого-то ублюдка с луком… - только сейчас Марион заметила, что Скарлетт с трудом стоит, сжимая зубы, а его бедро обмотано обрывком рубахи. Сквозь ткань проступала кровь.
- Ты ранен!
- Ерунда, - Марион видела, что вовсе не ерунда, но Уилл мужественно крепился. – Эта скотина меня подстрелила! Ты-то как? Этот чёртов Гисборн ничего тебе не сделал?
Марион помотала головой. На глаза опять навернулись слёзы при мысли о… она ничего не понимала, ей хотелось разрыдаться от ужаса, но нужно было думать о другом…
- Робин… нужно найти… Робина, - за прошедшее время она привыкла звать Роберта этим именем, но сейчас оно застревало в горле. – Он в опасности… - её голос задрожал. Уилл с Назиром переглянулись. Назир поднял голову, прислушиваясь, а потом молча указал направление.
Скарлетта пришлось поддерживать, шёл он с трудом и подозрительно косился на её бледное лицо. Марион не знала, как рассказать о том, что с ней произошло. Ей было трудно даже думать об этом. Но сердце продолжало бешено колотиться и, должно быть, само не знало – от страха, или от радости. И то, и другое казалось нелепым, но ведь случилось – невозможное…
Роберта и остальных они отыскали довольно быстро – оказывается, они устроили другую засаду, чуть в стороне, но в неё Гисборн не сунулся. Едва увидев Марион, Роберт немедленно бросился к ней, сжал в объятиях, заглянул в лицо… она не выдержала и разрыдалась.
- Марион… - чуть растерянно пробормотал он, гладя её по волосам. – Марион… с тобой всё в порядке?
- Да… да, со мной… - она отстранилась, не зная, какие подобрать слова. Искренняя забота Роберта сейчас ранила её больнее железа. Она должна была прийти в себя, взять себя в руки…
- Со мной всё хорошо, - повторила она, тяжело дыша. – Но… кое что случилось.
- В чём дело? – серьёзно спросил он. Остальные тоже смотрели на неё встревожено. Марион постаралась говорить ровно, но получалось не очень хорошо:
- Гисборн… Гисборна ведёт один человек… он со шрамами, и… - у неё перехватило горло.
- Я его видел, - кивнул Роберт. – Мне он показался безумным. Я его ранил, кажется, в плечо…
- Должно быть, тебе показалось, - мрачно сказал Уилл. – Лук он натягивал, как здоровый!
- Дело не в этом, - тихо сказала Марион. – Он действительно ведёт себя странно… и он сказал, что как-то чувствует тебя, Роб… берт. С его помощью Гисборн надеется нас отыскать, где бы мы не прятались… но… даже не это главное… - она закрыла глаза, пытаясь подавить судорогу. Друзья выжидательно молчали.
- Я… видела его… рассмотрела, как следует… - хрипло продолжила Марион, с трудом борясь с подступающим рыданием. – Он… шрамы… но если не считать шрамов… он, как две капли воды, похож на Робина.
- Похож… на меня? – Роберт моргнул. Марион замотала головой, говорить было всё труднее:
- Нет… на настоящего… на прежнего Робина… на… на моего Робина! – она зажала рот ладонью, вздрагивая от рыданий. Все смотрели на неё потрясённо.
Первым опомнился Уилл:
- Это колдовство! – решительно объявил он, сжимая зубы и кулаки. Роберт хмуро посмотрел на него:
- Похоже на то…
Тук перекрестился, не выпуская и рук дубинки. Остальные, казалось, тоже были согласны с Уиллом. Только Мач продолжал пытливо смотреть на Марион, морща лоб, точно пытался понять что-то важное.
- Марион, - тихо произнёс он. – Но Робин ведь умер… правда?

Comments

[Реати]

Что она могла ответить?! Робин умер… сколько времени прошло, прежде чем она смогла принять эту мысль, прежде чем перестала по ночам просыпаться в ужасе от того, что его нет рядом… прежде чем она перестала оплакивать его, не имевшего даже человеческой могилы, ведь тело им найти так и не удалось! Прежде чем перестала вздрагивать от глупой, невероятной, отравляющей сердце надежды каждый раз, когда видела кого-то в капюшоне… а забыть, вытравить погибшую любовь из сердца так и не смогла, хотя и пыталась полюбить Роберта. Робин умер… но кто это был, если не он, кто?!
- Я не знаю, - сказала она глухо. – Знаю только, что тот человек похож на него. Но, кто бы он ни был, он вёл себя так, будто не знал меня… и он помогает Гисборну… и хочет убить Роберта… - она подняла опущенные было глаза. – И ещё он почему-то меня отпустил.
- Это оборотень, - неуверенно сказал Малютка Джон. - Или морок...
- Или ещё какая чертовщина, - добавил Уилл. - Помните ту деревню? С мертвецами? – он поморщился, отворачиваясь. Все промолчали. Тогда, в дьявольской деревне Кромм Круак, Скарлетт встретил свою погибшую жену…
- А помнишь, Робин, тот колдун, Гулнар, создал чудище, которое было прямо как ты? – вспомнил Малютка Джон. Роберт кивнул:
- Да, я помню… - он казался задумчивым.
- А когда-то давно Робина заколдовала ведьма, и он никого не узнавал, даже меня, - сказал Мач, продолжая, наморщив лоб, смотреть на Марион. Она вздохнула и покачала головой:
- Тогда он был другим… хотя… - она снова прижала к губам ладонь. Ей было страшно подумать, страшно поверить, но ведь это был Робин, она знала, что это он!
- Может, это правда он, - пробормотал Джон. – У оборотня бы не было шрамов – как думаешь, Тук?
- Неисповедимы пути Господни, - покачал головой Тук. – А в оборотнях я разбираюсь не лучше твоего.
- Как вы не понимаете?! – рявкнул Уилл. – Мёртвые не воскресают! Не воскресают, я-то знаю… - он сел, низко опустив голову, его лицо исказилось, точно от боли. Джон молчал. Молчали Тук и Мач, Назир застыл статуей возле дерева. Роберт сидел несколько минут, прислонившись к заросшему мхом дереву и хмуро разглядывая собственные сапоги, потом посмотрел на Марион. Она отвела взгляд.
Он потёр лоб, а потом решительно встал:
- Чтобы узнать наверняка, кто он такой, нам надо с ним поговорить.
- Робин, ты хоть понимаешь… - завёлся Уилл, но Роберт тряхнул головой:
- Колдовство это, морок или наваждение – мы сможем сказать, когда узнаем точно. Пока мы способны только гадать.
- Он может быть опасен, - тихо сказала Марион, боясь взглянуть Роберту в глаза.
- Значит, мы поймаем его и обезоружим.
- Есть ещё одно, - вспомнил Джон. – С ним Гисборн.
Роберт фыркнул:
- С каких это пор мы боимся Гисборна?
- Да я не о том… - Малютка Джон поскрёб бороду. – Я хотел сказать – может, он знает что-то…
- Тогда поймаем ещё и Гисборна, - твёрдо решил Роберт. – И, если понадобится, хоть весь Ноттингем! Мы уже боролись и с Гисборном, и с колдовством. Почему бы не рискнуть ещё раз?
Уилл хмыкнул и покрутил головой, но встал, недобро ухмыляясь:
- Я только надеюсь, ты понимаешь, что собираешься делать!
Роберт покачал головой:
- Уилл, я никогда не знал Робина из Локсли. Я не встречался с ним, но слышал о нём очень многое… - он сделал паузу и чуть усмехнулся. – Когда-то Робин был моим героем. Слушая рассказы о нём, я выучился стрелять из лука, и, что важнее, я научился сочувствовать обездоленным и ненавидеть несправедливость. Я счёл величайшей честью для себя занять его место и взять его имя, - Роберт твёрдо сжал губы. – Если это он… если он каким-то образом выжил… и если есть хоть малейшая надежда что-то для него сделать… я не прощу себе, если даже не попытаюсь.
- Он прав! – громко сказал Джон и обвёл взглядом остальных. – Чёрт побери, он прав! Робин из Локсли был нашим другом и вожаком, - он в упор посмотрел на Уилла. – Хороши мы будем, если оставим всё как есть!
- Эй! Я мертвецов уже встречал, - с вызовом бросил Уилл и тряхнул головой. – Но я тоже думаю, что лучше выяснить, что это за чертовщина, чем прятаться по кустам!
- Я согласен! – влез Мач. Назир молча наклонил голову. Тук хмыкнул и покрепче перехватил палку.
- Марион? – Роберт посмотрел на женщину. Она покачала головой, в глазах у неё стояла боль:
- Я боюсь надеяться, - прошептала она. Роберт сдвинул брови:
- Если это он, мы его расколдуем. Клянусь тебе, мы отыщем способ.
Губы Марион тронула слабая тень улыбки.
15.
Роберт поклялся от всего сердца, но на душе у него было горько. Когда Марион сказала: "мой Робин", - внутри у него как будто всё оборвалось. Да, ведь Робин из Локсли был её мужем... Он всегда это знал. Задолго до того, как впервые встретить прекрасную Марион из Лифорда, он слышал истории о девушке из знатного рода, которая ушла в Шервуд, чтобы жить со смелым разбойником... У Роберта голова шла кругом от этих рассказов. В те времена он любил витать в облаках, а истории о Робин Гуде, шервудском разбойнике, и рыжеволосой Марион были его любимыми. Иногда ему казалось, что он влюбился в неё ещё до того, как увидел.
Всё, что он говорил, было правдой. Разве он хотел занять чужое место? Хёрн выбрал его, хоть он и отказывался. И потом, когда народ начал называь его Робин Гудом, Роберт чувствовал поначалу неловкость, будто крадёт чужую славу и благодарность, которой не заслужил. Слов нет, ему это нравилось... Как в детстве, играя в рыцарей, нравилось называть себя Ланселотом. И этого мальчишеского удовольствия было немного стыдно.
Вот и сейчас ему было стыдно, хоть он и старался этого не показать. Он принял решение, которое должен был - иначе нипочём не смог бы продолжать с чистой совестью называть себя этим именем. И смотреть в лица друзьям тоже не смог бы - ни Марион, ни Мачу, ни Джону, ни остальным... Даже Уиллу - Уилл не верил, но хотел верить, это было видно по его глазам... А Роберт и правда не сказал ни слова лжи. Но всё равно чувствовал себя обманщиком. Потому что в глубине души ему больше всего хотелось, чтобы тот безумец со шрамами оказался кем угодно, только не живым Робином из Локсли.
Впрочем, он быстро заставил себя думать о другом.
- Сколько людей осталось у Гисборна? - спросил он.
- Человек десять, - отозвалась Марион. Она сидела на земле у корней дерева и смотрела на него сухими красными глазами, которые лихорадочно блестели.
- Один ранен, - добавил Скарлетт.
- У нас тоже, - заметил Малютка Джон, покосившись на Уилла. Тот мрачно фыркнул. Он терпеть не мог раны, или любые другие болячки, они лишали его уверенности и заставляли чувствовать себя беспомощным. Об этой его слабости все знали и порой подтрунивали над приятелем; впрочем, всегда был риск схлопотать за это хорошего тумака.
- Извини, Уилл, тебя мы с собой не возьмём, - покачал головой Роберт. – Может быть, придётся убегать и драться. Твоя раненая нога нам только помешает.
- Я и не с такими ранами дрался! – подскочил было Скарлетт, но тут же, поморщившись от боли, сел обратно. Похоже, ему приходилось смириться.
- Тебе тоже не следовало бы, - тихо сказала Марион. – Что если он почувствует твоё присутствие?
- Тем лучше, - усмехнулся Роберт. – Если… он меня почует, то, может, не заметит остальных. И потом, у меня есть план...
Обсуждение плана вышло бурное. Роберт настаивал на том, что Гисборна надо взять живым, Уилл ворчал, но довольно вяло, угнетённый своим незавидным положением. Но больше всего споров вызвало не это. Роберт предполагал взять якобы-Робина на себя, и Гисборна тоже, ему доказывали, что и с тем, и с другим он один не справится, и вообще, что же остальным в это время – ушами хлопать? Роберт напомнил им о солдатах. Марион встряла и заявила, что поможет Роберту, на что тот немедленно стал уверять, что это слишком опасно. Тем не менее, вскоре общий план действий был утверждён, осталось только подобраться к Гисборну с его людьми и воплотить его в жизнь.
16.
Вечерний лес Гисборну не нравился. Впрочем, дневной ему нравился немногим больше. Слава богу, хоть моросить перестало, и тучи разошлись, открывая клочок лилового вечернего неба. Гисборн сидел на каком-то пне, накрытом плащом, и мрачно наблюдал за Локсли – больше, впрочем, оттого, что делать ему было нечего.
По крайней мере, ему и его людям удалось кое-как перекусить, хотя Гай настрого запретил разводить огонь. Локсли на всякий случай тоже предложили, но тот от еды отказался, а Гисборн не настаивал. Дьявол их знает, этих мертвецов, может, они вообще не едят. Это было не слишком приятное направление мыслей, но что ж поделать…
В лесу было тихо, не считая голосов каких-то там птиц. Локсли тоже вёл себя смирно – как застыл статуей возле дерева, так и стоял. С луком он не разлучался, и Гисборна это слегка нервировало. Если он начнёт вдруг вспоминать, кто он такой, можно будет смело идти топиться, потому что два Робин Гуда на один Шервуд – это уж слишком. Когда мертвец с совершенно невинным выражением поинтересовался у рыцаря, что означает слово «Локсли», Гисборн от неожиданности рявкнул: «Ничего!» - и потом пожалел, потому что в течение получаса после этого воскресший разбойник поглядывал на него странно.
Сейчас он словно окаменел. Стоял неподвижно с пустым лицом и безучастно-мутными глазами, одно слово – мертвец. Сидеть на одном месте было скучно. Запал куда-то девался, и даже мысли об убийстве Хантингтона уже не так вдохновляли. Зато в голову лезли мысли о колдуне, которые Гай долго гнал, но в результате сдался. В конце концов, было подозрительно, что де Беллем, который столько времени сидел, как паук, в своём замке и не подавал признаков жизни, вдруг решил убить Робин Гуда, да ещё таким странным способом. Что бы он ни замышлял, вдруг это касается Ноттингема? Тогда шерифу недурно бы это узнать. Может, тогда он наконец перестанет считать Гисборна ни на что не годным идиотом?
- Эй, Локсли! – лениво окликнул он. Тот не отреагировал, и Гай немедленно обозлился. – Локсли, чтоб тебя!!!
Мертвец медленно отмер, точно просыпаясь ото сна, хотя стоял с открытыми глазами, и повернул голову. Глаза пустые и равнодушные, словно плевать он хотел на то, что рыцарь на него рычит… не знал бы Гай, кто перед ним, убил бы за один такой взгляд! Сейчас он заставил себя это проигнорировать.

[Реати]

- Скажи мне, Локсли, - начал Гисборн снисходительно, и даже слегка усмехаясь. – Зачем де Беллему понадобилось убивать сына Хёрна?
Мертвец молчал, в его взгляде как будто промелькнуло некое сомнение. Гай передёрнул плечами и взмахнул рукой:
- Ты можешь мне сказать. Я ведь собираюсь помочь тебе!
- Колдовство… должно быть завершено, - медленно, точно с трудом шевеля губами, пустым голосом произнёс Локсли. Ну вот, опять он, точно варёный, а пару часов назад, казалось, совсем оклемался…
- Колдовство, значит, - мрачно хмыкнул Гисборн. Он не чувствовал себя в состоянии всерьёз размышлять об этом. Проклятье, он связался с воскресшим мертвецом, которого не берут стрелы, и который выслеживает врагов каким-то нюхом, точно гончий пёс, а его смущают мысли о колдовстве! Ум за разум заходит, честное слово…
- Так должно быть… - неопределённо пояснил бывший разбойник всё тем же безразличным тоном. А потом вдруг моргнул, тряхнул головой, точно сбрасывая с себя оцепенение, и, нахально усевшись на прямо на траву рядом с Гаем, добавил уже другим, человеческим голосом, в котором послышались нотки непонятной тоски. – По правде говоря… я сам не знаю.
Гисборну инстинктивно захотелось отодвинуться. Но тут он заметил, что Локсли трясёт мелкая дрожь. Разбойник прикрыл глаза и беззвучно закашлялся, прижимая руку к груди. Гай покосился на него слегка оторопело. Вот тебе и мертвец. То стрелы из себя вытаскивает, не глядя, а то трясётся, как в лихорадке! Кашляет вон... Дохлый он, или не дохлый, определился бы что ли...
- Что это с тобой, - с брезгливым раздражением спросил Гисборн. Локсли отдышался и поднял мутный взгляд:
- Он рядом.
- Кто? - резко спросил Гисборн, хотя уже догадался и подхватился с места, быстро озираясь. - Хантингтон?!
- Сын Хёрна, - Локсли тоже встал, нечеловечески плавным, текучим движением. Глаза у него заблестели, как у бесноватого. Правой рукой он вытащил лук, а левую продолжал прижимать к груди.
- Я никого не вижу, - раздражённым тоном сообщил Гисборн, но приказал солдатам быть начеку. Локсли кивнул, жутко улыбнувшись. То есть, если бы не странный блеск в глазах, была бы нормальная улыбка, правда, ненавистная до оскомины, но то дело другое.
- Он рядом... Прячется. Я его чувствую, - ровно произнёс он.
17.
Цепь снова душила, сковывала болью, выжигала все посторонние мысли из головы. Кричала: "Он здесь! Он рядом! Убей его!" Шипела, как ядовитая змея, клубком обвившаяся вокруг сердца. Он молча стоял и вслушивался, с трудом сдерживая пожар внутри и стараясь не обращать внимания на гневно шелестящие листьями деревья.
Рядом, но где? Для стоянки было выбрано место, которое слишком хорошо просмартивалось, чтобы незаметно можно было пообраться на расстояние выстрела. Он видел только ряд высоких стволов и изумрудные просветы между ними, но внутри что-то трепетало и чуяло, что добыча близка. Он двинулся было в ту сторону, куда так настойчиво тянула цепь, но тяжёлая рука в кольчужной перчатке дёрнула его назад:
- Стой на месте.
- Но я...
- Стоять, я сказал! - Рявкнул сэр Гисборн. Потом, словно опомнившись, отдёрнул руку и покривился. - Если этот разбойник поблизости, он не будет прятаться в кустах целую вечность. Ему придётся вылезти на открытое место и принять бой.
Он распорядился приготовить арбалеты. А вот цепь ждать не хотела, она звала и требовала крови. Горло снова сжало судорогой, с трудом удалось подавить очередной приступ кашля. Вряд ли сын Хёрна примет открытый бой, скорее он выжидает более удобного моменнта, но его можно застать врасплох...
Отступить незаметно назад, за деревья, обойти кругом и зайти врагу в спину - это даже легче, чем подкрасться к оленю, потому что не надо учитывать ветер. Лес чужой и враждебный, но отчего-то знакомый до каждого кустика, а кинжал за поясом ледяной-ледяной, даже сквозь одежду, а чутьё ведёт и тянет...
- Локсли!!!
Заметил. Плохо.
- Я велел тебе оставаться на месте! - сэр Гисборн нагнал его, пылая яростью, хотел не то ударить, не то ухватить за шиворот. Инстинктивно перехватить руку за запястье, сжать - и вот уже бледнеет и таращится от боли.
- Тварь, - прошипел сэр Гисборн. - Отпусти меня, чудовище!
- Тише.
Листья шелестят, перешёптываются, во рту пересохло. Рядом. Слишком близко.
- Вернитесь к солдатам, милорд…
- Ты ещё командовать тут будешь?!!
- Назад!
Слишком близко, слишком… он не боится стрел, он знает лес и умеет ходить бесшумно, а сэр Гисборн – нет, а сын Хёрна близко… где? На дереве? В зарослях лещины? В папоротниках? Чутьё сбилось, и он быстро озирался. Где?!
Боковым зрением он увидел бесшумно вставшего из кустов человека с луком, который целился не в него. Цепь взвыла, она велела убить, она запрещала думать о другом. Он и не думал, просто не успел бы подумать, он делал только то, что приказывали рефлексы. Прикрыть «своего».
Когда стрела пробила лёгкое, он не почувствовал боли, вообще ничего не почувствовал. Только пошатнулся и упал. Прямо на Гисборна.
18.
- Дьявол, Локсли, ты совсем свихнулся?! – Гисборн сначала ничего не понял, кроме того, что дохлый разбойник вдруг кинулся куда-то вбок, а потом, побледнев, повалился на него. Гай хотел его просто оттолкнуть, но тут увидел у Локсли стрелу в спине.
- Дьявол, - ещё раз пробормотал он, больше ничего в голову не пришло. Ещё мгновение он колебался: то ли всё же оттолкнуть от себя раненого разбойника, то ли поддержать, но, хоть и с сомнением, выбрал последнее. Тем более, что поверх тушки Локсли он увидел Хантингтона с луком и оторопевшим выражением на лице, а упомянутой тушкой можно было и прикрыться.
- Извините… милорд… - клокочущим голосом выдавил зашевелившийся Локсли. И встал, хоть и с явным трудом. Со стрелой в спине. Гисборну захотелось попятиться, но он удержался, зато не без удовлетворения отметил, что у проклятого Хантингтона рожа белая как мел и совершенно изумлённая. Аж лук опустил. Ну ещё бы, такое зрелище…
- Милорд… выньте стрелу… пожалуйста, - проклокотал Локсли. – А то дышать… неудобно…
Гисборн бы с наслаждением сказал, что он думает по поводу это фразы, но, как назло слов подходящих в голову не приходило, поэтому он просто сглотнул, ухватился за стрелу и, кривясь, выдернул её, даже не пытаясь быть осторожным. Если эта тварь такая живучая, то и без церемоний не умрёт.
Локсли и впрямь только пошатнулся и вытер с губ кровь. Хантингтон попятился и снова поднял лук:
- Гисборн, сдавайся! – громко сказал он. – Ты окружён!
Видимо, врал. Прежде, чем Гай успел решить, сдаваться или нет, Локсли, с невероятной для только что раненного прытью рванулся ему наперерез, и схлопотал ещё одну стрелу в бедро, которая его задержала не более чем на несколько мгновений. «А в сердце не стреляет, - мимоходом отметил про себя Гисборн, обнажив меч. – Да где там эти олухи, когда они нужны?!»
«Олухи», к счастью, наконец сообразили, что происходит, и поспешили на помощь своему господину, но им тут же пришлось сцепиться с выросшими, как из-под земли разбойниками. Проклятые ублюдки на открытом месте нападать не стали, а поджидали, пока люди Гисборна сами не полезут к ним в лапы! Если бы не клятый Локсли… дохлая тварь, которая… которая ему, кажется, жизнь спасла.
Может быть, будь у него время, Гай подумал бы об этом подольше, но сейчас его интересовал только Хантингтон, сцепившийся врукопашную с обезумевшим Локсли. Последний явно был сильнее – Гисборн и сам ещё помнил, какая у этой твари железная хватка. Вмешаться в эту схватку не было никакой возможности – оба повалились на землю, пытаясь друг друга побороть, а тут ещё Гая атаковал один из разбойников – сарацин с двумя мечами, который дрался слишком хорошо, чтобы сражаясь с ним можно было думать о чём-то постороннем. Шипя от ярости, Гисборн едва успевал отражать удары. Что там с его людьми, он не видел, но то, что он слышал, как-то не давало надежды на близкую расправу над негодяями. Один из солдат бросился к теснимому сарацином рыцарю на выручку, но этот мерзавец с прежней лёгкостью продолжал сражаться уже с двоими. Краем глаза Гай заметил, как кого-то подстрелила рыжая девка – надо было её убить! Ну почему у него под началом вечно такие бездари, которым даже численное превосходство не помогает?!
У Локсли, тем временем, дело шло лучше. Он молча придавил сопротивляющегося Хантингтона к земле и даже умудрился вытащить кинжал. Разбойники были слишком заняты, чтобы прийти на выручку своему лидеру… но тут Гисборн отвлёкся и едва не пропустил удар. Сарацин был слишком быстр. Хотя, сражаясь сразу с двумя противниками, он, кажется, начинал уставать…
- Робин!
Это крикнула рыжая Марион. Локсли вздрогнул, замер и, получив от Хантингтона удар в челюсть, выронил кинжал.

[Реати]

19.
Человек, которого Марион считала похожим на Робина из Локсли, Роберту напоминал скорее одержимого бесами. Он был невероятно силён, а его глаза не выражали ничего, кроме звериной ярости. И только услышав вскрик Марион, он вдруг замер, и в глазах у него промелькнуло что-то человеческое. Роберту, впрочем, было не до того, чтобы об этом задумываться. Убивать этого типа было нельзя, а одолеть его без оружия оказалось сложновато. Роберт вмазал ему, и тот обронил свой нож в траву, но на этом успехи закончились. Лишившись оружия, незнакомец немедленно схватил Роберта за горло, пытаясь задушить. Тот захрипел, стараясь скинуть противника не землю, но незнакомец был сильнее. В глазах у Роберта потемнело. Он уже почти отчаялся – этот ужасный человек казался вполне способным сломать ему шейные позвонки – но тут послышался звук глухого удара, и тело якобы-Робина обмякло. Роберт закашлялся, спихивая с себя противника, и увидел над собой Малютку Джона с его верной дубиной. Видимо, тот огрел ею незнакомца по голове.
- Робин, ты это, как там?
- Спасибо, я в порядке… - откашлявшись, уверил Роберт, поднимаясь с земли. И тут же быстро добавил, заметив, что оглушённый было якобы-Робин снова зашевелился. – Надо его связать!
Оглядевшись, он убедился, что соотношение сил изменилось в их пользу. Почти все солдаты Гисборна были убиты или ранены. Самого помощника шерифа взяли в клещи, и хотя он всё ещё сжимал меч, не собираясь сдаваться, вид у него был затравленный.
- Ты проиграл, Гисборн! – громко произнёс Роберт, всё ещё тяжело дыша. Тот кинул на него злобный взгляд и вздёрнул подбородок, но ничего не произнёс, кроме пары заковыристых проклятий. Он выглядел всклокоченным и потрёпанным, и умудрился где-то посеять шлем.
- Сдавайся, Гисборн, - предложил Роберт. – У нас к тебе есть парочка вопросов, и если ты не них ответишь, мы тебя – может быть – отпустим…
Ответом было очередное ругательство, но натянутый лук и весьма недвусмысленные выражения лиц разбойников в конце концов заставили Гисборна бросить меч. Кто бы сомневался…
20.
В лесу тем временем стремительно темнело, и Роберт сказал, что нужно найти место для ночлега. Это было разумно, хотя Марион была твёрдо уверена, что ни за что на свете не сможет уснуть. Сердце у неё колотилось, как сумасшедшее, и голова шла кругом. Робин был рядом, только руку протяни… и взгляд у него был пустой, мёртвый и чужой.
Его связали, потому что иначе с ним было не справиться. Тем не менее, сейчас он покорно шёл, куда его вели, не делая попыток сопротивляться, и только взгляд его был неотрывно прикован к Роберту. Марион отчего-то была уверена – если его развязать, он попытается не сбежать, а убить Роберта. От этой мысли становилось очень страшно.
Гисборну тоже скрутили руки, однако он по-прежнему продолжал изображать гордеца, глядя на всех вокруг себя со смесью ненависти и презрения. В другое время никто не упустил бы шанса хотя бы отпустить в его адрес несколько издевательских шуточек, но теперь всем было не до Гисборна и не до веселья. Робин никого не узнавал и вёл себя действительно как заколдованный… если это правда он, а не колдун или оборотень… но нет, она видела его глаза! Тогда, когда он отпустил её… он велел ей бежать, и во взгляде у него в тот момент была такая боль, что сердце разрывалось! Значит ли это, что какая-то часть его души по-прежнему помнит её? Значит ли это, что ещё не всё потеряно?! Надеяться было так страшно, что внутри всё холодело, обмануться в такой надежде – всё равно, что умереть! Но разве можно жить, не надеясь?
Давным-давно, когда Робина околдовала ведьма, Марион было очень страшно за него, но всё равно не так… тогда Марион сама была другой. Тогда она ещё верила, верила, как ребёнок в глубине души, что все они бессмертны, и что в какую бы беду ни попал Робин, они его спасут. Потому что ведь не может же на самом деле быть такого, чтобы они с чем-то не справились! А потом… потом Робин умер. И ей пришлось жить с этим. И это нельзя было забыть, никогда, ни за что нельзя было забыть, и от мысли о том, что она может потерять его вновь, перед глазами чернело. Она не выдержит, просто не выдержит! Это больше, чем может вынести её сердце…
Пока они быстро и бесшумно двигались по лесу, она неотрывно смотрела на Робина. Шрамы, которые сначала ввели её в заблуждение, теперь казались ещё одним доказательством, что это и правда он. Если бы какой-нибудь колдун вздумал обмануть их лживым сходством, ведь он, наверное, попытался бы принять облик Робина таким, каким они его помнили! Иначе этот обман не имел бы смысла. А Робин… бедный Робин, что с ним сделали! Пожалуй, его можно было бы назвать изуродованным… если бы в глазах Марион хоть что-то во внешности Робина могло бы показаться уродством. Если бы он узнал её, о, если бы он пришёл в себя, она поцеловала бы каждый шрам на его лице, благословила каждый рубец – что могли значить все эти незначительные изъяны, по сравнению с самым драгоценным – его жизнью! Господи, что бы она не отдала, чтобы этот человек, прожигающий спину Роберта мутным взглядом, снова стал её Робином!
По дороге Уилл присоединился к остальным. Он несколько минут смотрел на Робина, и остался таким потрясённым, что даже на Гисборна не стал кидаться. То же можно было сказать и об остальных. Как ни была Марион погружена в свои переживания, она не могла этого не заметить. Мач несколько раз заходил вперёд и, морща лоб, заглядывал Робину в глаза, а потом потерянно оглядывался на неё, точно искал ответа. Роберт был хмур и задумчив, и она не могла представить, о чём он думает.
Заночевать решили на берегу небольшого ручья. Обоих пленников крепко привязали к дереву, и Джон на всякий случай настрого запретил Мачу освобождать Робина. Роберт присел на корточки рядом с Робином, по-прежнему хмурясь, тот дёрнулся, впившись в него безумным взглядом.
- Как тебя зовут? - негромко спросил Роберт. Ответа не было. Роберт потёр лоб:
- Ты помнишь своё имя? Помнишь, кто ты? Почему ты так хочешь убить меня?
Робин снова рванулся, и Марион испугалась, что он повредит себе. Он по-прежнему молчал, только дыхание участилось, и его затрясла мелкая дрожь. Роберт взглянул на Марион:
- Он явно не в себе. Но прежде он, кажется, хотя бы говорил...
Она покачала головой:
- Я думаю, он не станет отвечать тебе, Роберт. Он... Мне кажется, он становится одержимым, когда видит тебя. Я слышала, как он разговаривал с Гисборном... тогда он вёл себя по-другому...
- Что будем делать? - спросил Малютка Джон. Все собрались вокруг, насторожённо глядя на Робина.
- Надо вспомнить, что мы делали в таких случаях прежде, - пожал плечами Тук. - Вот, помню, святая вода как-то помогала...
- Там был демон, - сказала Марион. - А вот какое колдовство теперь...
- Терпеть не могу колдовство, - вздохнул Малютка Джон. - Но должен же быть способ разрушить чары!
- Если только Робин после этого не исчезнет, - угрюмо добавил Уилл. Марион вздрогнула и побледнела. Эта мысль не приходила ей в голову. Что если неведомые чары лишь на время вернули его к жизни, и когда они развеются... Нет, нет!!!
- Мы всё равно в колдовстве не разбирамся, - хмуро сказал Роберт, вставая. - Нужно поговорить с Хёрном. Как только рассветёт, отправлюсь его искать. А пока нужно посторожить этих двоих.
Тут он, видимо, кое-что вспомнил и подошёл к Гисборну. Тот сидел на земле и кинул на Роберта взгляд снизу вверх с обычной ненавистью. Роберт «дружелюбно» улыбнулся:
- Знаешь, Гисборн, я понимаю, что дурная компания тебе не в новинку, но в последнее время ты что-то часто связываешься со всякой чертовщиной… может, поведаешь, в чём тут дело?
Гисборн фыркнул сквозь зубы:
- Я не собираюсь разговаривать с предателем и разбойником! – гордо изрёк он. Роберт покачал головой, присаживаясь рядом:
- Боюсь, у тебя нет особого выбора, Гисборн, если хочешь сохранить свою шкуру. Так что, лучше отвечай по-хорошему. К тому же, - он глянул на Робина. – Кое-кто тут тоже разбойник… Ты ведь узнал этого человека, а, Гисборн?
Помощник шерифа тоже скосил глаза на Робина и, судя по движению кадыка, сглотнул:
- Это не человек, - процедил он сквозь зубы. – Это нежить! Чудовище!
Роберт слегка приподнял брови и усмехнулся:
- Ты его боишься, Гисборн?
Тот вздёрнул подбородок и злобно прошипел:
- Это тебе нужно бояться, Хантингтон!
- Да неужто? – Роберт улыбнулся. – Вот что, Гисборн, кончай ёрничать. Ты же не хочешь неприятностей, правда? Поэтому лучше расскажи, что знаешь. Кто он такой на самом деле, и как ты с ним связался? Если поможешь нам, сохранишь свою голову на плечах и всё остальное.
- Почему это я должен верить тебе, разбойник?!
- А тебе ничего больше не остаётся, - охотно пояснил Роберт. Гисборна перекосило:
- Я знаю немногим больше чем ты, мерзавец!
- Ну хоть что-то, - кивнул Роберт. – Ты продолжай.
Гисборн вновь выругался. На его лице очень живо отразилась борьба двух противоположных чувств – гордости и страха. Он совсем не был трусом – при всей ненависти к помощнику шерифа, Марион могла бы это подтвердить – но головой своей всё-таки дорожил. И должен был хорошо понимать, что здесь к нему более чем немилосердно настроены.
- Я встретил его в лесу, - выплюнул Гисборн. – Он сказал, что жаждет прикончить тебя Хантингтон! И я понятия не имею, что он такое!
- Звучит неубедительно, Гисборн, - Роберт с сомнением покачал головой. – Ты явно чего-то недоговариваешь. Не могу поверить, чтобы ты так просто доверился… Робин Гуду. Даже если он заколдован…
Гисборн покривился:
- Это не Робин Гуд. Робин из Локсли мёртв, Хантингтон! Я сам видел…
- Что ты видел?! – подорвался с места Скарлетт и тут же зашипел от боли. Гисборн смерил его презрительным взглядом:
- Труп вашего Локсли, - бросил он с отвращением. – Он мёртв… а это только дохлая тварь де Беллема!
- Де Беллем? – изумлённо вскочил Джон.
- Де Беллем?! – ошарашенные ребята переглянулись. Марион прижала руку к губам: перед взглядом тут же встало почти забытое ныне лицо колдуна с неприятными глазами… взгляд, как у змеи… но они так давно уже не слышали о нём!

[Реати]

- Де Беллем? – Роберт недоумённо нахмурился. – Я вроде слышал что-то о том, что был в здешних местах такой барон…
- Не просто барон, - Малютка Джон покачал головой. – Этот человек – колдун! Он наводил свои чары на меня, а потом ещё на Робина! А ещё он как-то воскрес из мёртвых!
- Я слышал, его отлучили от церкви за то, что он поклонялся дьяволу, - вставил Тук. – Но его все слишком боялись, чтобы свершить над ним суд за еретичество и колдовство. А потом он куда-то подевался, и его давно уже никто не видел в этих местах…
- Колдун… - задумчиво повторил Роберт и снова повернулся к Гисборну. – Ты хочешь сказать, де Беллем его сюда отправил? И… воскресил его тоже он?
- Спроси его сам, если не веришь, Хантингтон, – Гисборн покривился. Роберт перевёл взгляд на Робина и задумчиво нахмурился. Марион тоже было о чём задуматься, и мысли были не из приятных. Было страшновато от мысли, что её любимого вернула к жизни чёрная магия… и снова застучал в висках пугающий вопрос – можно ли что-то сделать? Можно ли вернуть его, прежнего?! Гисборн мерзавец, и не стоило придавать значения его словам, но его выражение «дохлая тварь» зазубренным ножом впилось ей в сердце…
- Возможно, Хёрн подскажет, что делать, - наконец вздохнул Роберт. – Нужно отдохнуть, посреди ночи мы всё равно ничего не сделаем.
Было и впрямь уже поздно. Тук с Джоном взялись разводить костёр, а Мач продолжал сидеть на корточках чуть в стороне от Робина, поглядывая на него как-то испуганно. Марион его понимала, её тоже тянуло к Робину, как магнитом, но тот смотрел точно сквозь неё. Должно быть, Роберт заметил боль в её взгляде, потому что ободряюще положил руку на плечо:
- Мы что-нибудь придумаем, Марион.
Она взглянула на него с благодарностью, но он вдруг отчего-то смутился и отдёрнул руку, словно обжегшись. Ей стало неловко. Роберт грустно улыбнулся и отвёл глаза:
- Может быть, мне стоит пойти прогуляться. Вдруг в моё отсутствие… он придёт в себя и скажет что-нибудь.
- Сейчас уже темно, - неуверенно произнесла Марион. – Ты уверен, что стоит бродить по лесу в одиночку?
- Да ничего со мной не случится, - он преувеличенно бодро усмехнулся. – Это же Шервуд! Тем более, Гисборн тут, связанный, опасаться нечего… я только пройдусь вдоль ручья.
Марион вздрогнула, потому что Гисборн вдруг фыркнул и тихо зло засмеялся:
- Зачем тебе это надо, Хантингтон? – криво ухмыляясь, спросил он. – Хочешь спасти своего соперника? Того, кто жаждет убить тебя? Какая глупость!
Марион задохнулась от гнева, а Роберт побледнел и изменился в лице.
- Тебя это не касается, Гисборн! – отрывисто произнёс он, развернулся и направился прочь. Гисборн ещё раз тихоньки фыркнул, провожая его презрительным взглядом. Марион отвернулась. Ей хотелось его ударить.
21.
Было больно и душно, перед глазами всё время плыла какая-то красная муть, в висках громко стучало. Хотелось кашлять. Желанная цель была так близка, но проклятые верёвки держали крепко. Он только ободрал кожу на запястьях, пытаясь освободиться.
«Убей его, это всё, что ты должен сделать».
Чтобы не было боли, нужно подчиниться. Мерзко. Тошно. Но воля слабеет и растворяется в кровавом тумане, и тело рвётся в перёд само, не чувствуя врезавшихся в него верёвок, не подчиняясь доводам рассудка. Безумие! Как… как хочется освободиться от этого…
- Робин!
Прохладные пальцы коснулись щеки, и красная пелена вдруг поблекла. Он вскинул голову, хватая ртом воздух. Деревья перед глазами качнулись, а потом он увидел женщину. Она смотрела на него блестящими глазами и гладила его висок.
- Робин, - тихо повторила она, и он задрожал. Это было какое-то важное слово, но он никак не мог вспомнить, почему. – Робин, посмотри на меня!
Он смотрел. Даже если бы он захотел, то ни за что не смог бы отвести взгляд. В этой женщине было солнце, огонь, лесная зелень и плеск ручья, заря и тёмная тёплая сладкая ночь… что это? Что?!
- Кто ты? – глухо спросил он. – Я… я тебя знаю?
Прохладная рука задрожала, женщина отдёрнула её и прижала ладони к глазам. Кажется, она смеялась:
- Да, Робин, ты знаешь меня. Меня зовут Марион. Помнишь? Марион из Лифорда. Вспомни, пожалуйста…
«Марион». Красивое имя… Кажется, он и правда слышал его раньше, но…
Горло сжалось и он зашёлся в страшном кашле, перед глазами стало совсем черно. Его колотило. В лёгких не хватало воздуха, но кашель всё не прекращался, превратившись в судорогу, как будто лёгкие хотели вырваться наружу, на губах появился вкус крови. Даже когда кашель наконец закончился, его всё ещё трясло, голова раскалывалась, а грудь жгло, как огнём. Что он сделал не так? Что?
Он поднял взгляд и снова посмотрел на женщину. Она смотрела на него с ужасом и болью, и держала его лицо в своих ладонях.
- Робин… - прошептала она. – Робин…
- Не надо, - хрипло произнёс он, задыхаясь. – Не… надо… уйди.
У неё задрожали губы, а потом она быстро поцеловала его и, отвернувшись, отошла в сторону. Ему снова не хватало дыхания. Он моргнул. По щеке потекло что-то горячее.
22.
Роберт шёл, не разбирая пути, ему было всё равно, куда идти. Он собирался обдумать, что делать дальше, но в голове крутились совсем другие мысли. Воспоминание о том, как Марион смотрела на Робина, обезумевшего, изуродованного, жгло, как огнём. Он придумал себе мечту, которая не сбудется… которая никогда бы не сбылась, даже если бы Робин не появился вновь. Марион никогда не смотрела так на него – что бы он ни делал. Просто не судьба.
«Ты влюбился в сказку о Робине и Марион, идиот, но ты – не Робин. И никогда им не будешь. В конце концов, всё это время ты был для них просто заменой».
Мысли были злые и глупые, хотелось выгнать их прочь из головы – но не получалось. Вдобавок, слова Гисборна засели в памяти. Они задели сильнее, чем он согласен был показать. И Марион их слышала, что ещё хуже. Нет, Марион ведь верит ему, она должна понимать, что он не думает о Робине… так. А он… А он думает? Проклятье…
Нет, Гисборн ничего не понимает, он-то всегда заботится только о себе. А Роберт любит Марион и желает, чтобы она была счастлива. Вот именно. И он сделает всё, что нужно для её счастья, даже если у него самого никаких шансов не останется. Да, он поступит благородно! Остаётся утешаться этим.
Если удастся снять с Робина чары, он просто уйдёт. Ему будет нечего здесь делать. Что ж, по крайней мере, ему есть куда идти, он может вернуться к отцу – тот достаточно влиятелен, чтобы восстановить сына в правах. Поиграли в разбойников – и хватит. Граф он, в конце концов, или не граф?! Роберт нервно засмеялся, хотя ему почти хотелось плакать. Нет, он не должен проявлять слабость, он выдержит это испытание, как мужчина, он…
Роберт остановился. Прямо перед ним в тумане поднимала руки к небу рогатая тень.
- Хёрн, - пробормотал Роберт подавленно. Рогатая голова качнулась, приглашая идти за собой. Роберт подчинился, ему было всё равно.
Возле пещеры Хёрна они остановились, и лесной бог внимательно посмотрел на Роберта:
- Я вижу, что твоя душа смущена, и тьма сгущается вокруг тебя. Ответь мне, что тебя тревожит?
Роберт горько усмехнулся:
- Много всего. Я понял, что Марион меня не любит… хотя нет, я говорю не о том. Я… я запутался…
Хёрн ждал. Роберт вздохнул. Не время говорить о своих сердечных делах, есть вещи поважнее…
- Робин из Локсли, - сказал он, – воскрес. Ты что-нибудь знаешь об этом?
Рогатый бог нахмурился:
- Его жизнь прервалась в тот день, когда ты услышал зов, сын мой. Иначе его голос не привёл бы тебя сюда. Но я чувствую присутствие тёмных чар… - он помолчал. – Есть разные виды колдовства. Есть и такие, которые способны вернуть человека из царства теней… расскажи мне о нём.
- Он ничего не помнит, никого не узнаёт… - Роберт запнулся. – У него шрамы на лице. И ещё… кажется, его нельзя ранить. По крайней мере, стрелой. Я трижды попал в него из лука, но даже после этого он сражался так, будто здоров, как бык… и он хочет убить меня.
В этот раз Хёрн молчал долго, на его лицо легла тень. Роберт ждал, сам не зная, какого ответа хочет. Может быть, сейчас Хёрн скажет, что это не может быть Робин, а всего лишь какое-нибудь колдовское чудовище, и всё станет, как прежде… нет, не станет, потому что - что тогда будет с Марион?!
- Это сильное колдовство, - медленно произнёс Хёрн. – Очень сильное и древнее колдовство. Скажи мне, сын мой, - он хоть раз узнал кого-то? Не было ли доказательств, что хотя бы часть его души ещё цела?
- Я… не знаю… - неуверенно произнёс Роберт. – При виде меня он всегда впадал в неистовство. Но… Марион говорила, что он однажды дал ей сбежать. Она думает, что он узнал её… почти узнал.
Хёрн наклонил голову:
- Это добрый знак. Это значит, что ещё не всё потеряно…
- Ты… можешь что-то сделать?
Хёрн покачал головой:
- Я мог бы снять с него чары. Но если его вернули к жизни при помощи тёмного колдовства, когда чары развеются, он умрёт.
Умрёт! Сердце Роберта стукнуло. Нет, он не желал этого! Пусть Марион достанется не ему, но она не заслужила такого страдания! Не говоря уже о том, что он ей обещал…
- Но неужели нет способа его спасти?
- Есть способ, - помолчав, сказал Хёрн. – Войди, сын мой, и ты увидишь сам.
Роберт почтительно проследовал за лесным богом в пещеру. Там ему пришлось ждать, привычно наблюдая за приготовлением уже знакомого зелья.
- Выпей. Это поможет тебе найти то, что ты ищешь.
Роберт послушно взял чашку в руки и пригубил содержимое. Сегодня оно показалось особенно горьким. Но что это значило в сравнении с горечью потери любви… нет, он не должен об этом думать.
Он допил зелье до конца. Как обычно, голова после него слегка кружилась. А потом он увидел…

[Реати]

23.
Гисборн был зол – что неудивительно, учитывая обстоятельства. Внутри у него всё кипело. Попадать в плен к разбойникам ему было не впервой, и каждый раз его трясло от ярости: да как они смеют! Скоты! Унижение злило даже сильнее, чем беспомощность. А Гай ненавидел беспомощность – с ней приходил страх. Легко быть смелым, когда ты на коне, и в руках у тебя меч - даже когда противник тебя превосходит, можно надеяться на собственную ловкость, силу и удачу. Сражаться он никогда не боялся. А вот когда он был связан, не в силах пошевелить рукой, и какая-нибудь мразь прижимала нож к его горлу, Гисборна начинало тошнить от ужаса, и он ненавидел себя за это.
И ещё его бесила неопределённость, от которой начинало противно сосать под ложечкой. Было непонятно, что с ним собираются делать. До сих пор Гаю везло выбираться из лап разбойников живым и относительно целым, но обычно у них были на то какие-нибудь причины – к примеру, его хотели обменять на какого-нибудь жалкого крестьянина, угодившего в темницу, или что-то в этом духе. Но он отнюдь не был уверен, что сейчас у них есть хоть какая-нибудь причина оставлять его в живых. Слова чёртова Хантингтона не убеждали. Конечно, разбойники глупы… то есть, не то чтобы глупы, просто у них есть какие-то свои идиотские принципы, противоречащие здравому смыслу – вроде спасения всякой швали и раздачи денег крестьянам. Шериф и сам Гисборн не раз и не два использовали эту слабость против них. Но вряд ли неубийство шерифских помощников входит в число этих принципов, скорей уж наоборот.
Гай уже целый час старательно сохранял гордое и презрительное выражение – даже мышцы лица уже сводило – а сам тем временем потихоньку пытался ослабить верёвки. Получалось плохо. Точнее было бы сказать – совсем не получалось, связали его на совесть, а талантом выбираться из пут Гисборн никогда не обладал. К счастью, разбойники обращали на него не слишком много внимания, так, позыркивали иногда, словно только чтобы убедиться, что он никуда не испарился. Это было лучше, чем если бы они взялись его оскорблять, или смеяться над ним, как они обычно делали, хотя такое пренебрежение тоже унижало. Гисборн прикрыл глаза, чтобы не видеть их наглых рож, и вновь сосредоточился на верёвках.
- Милорд, - негромко окликнул его хрипловатый голос. Гай дёрнулся, открыл глаза и скосил их в сторону. Их привязали к одному дереву с разных сторон, и со своего места Гисборн мог видеть только плечо Локсли и край заросшего бородой лица.
- Чего тебе? – полушёпотом буркнул он. В душе снова поднялась злость на проклятого мертвеца. И с чего это он взял, что связаться с ним – хорошая идея? Сейчас эта идея казалась худшей из всех.
- С вами всё в порядке, милорд?
«С головой у тебя не в порядке, - раздражённо подумал Гисборн. – Нашёл о чём спрашивать в такое время!»
- Я не ранен, если ты об этом, - зло процедил он. Локсли пошевелился:
- Простите, - сказал он глуховато. – Это из-за меня.
Гисборн мысленно досчитал до десяти. Очень уж ему хотелось сорваться и заорать на это свихнувшееся чудовище, чтобы высказать всё, что он о нём думает. Он извиняется!!! Господи Боже! Удержаться стоило больших трудов – вопли могли привлечь внимание разбойников, о чём-то тихо переговаривавшихся у костра, а это сейчас было ни к чему.
- Лучше бы ты придумал, как нам освободиться! – задыхаясь, прошипел он. «Нам»? Он сказал: «нам»? Ну да. Правильно. Что ещё остаётся в такой ситуации? Гисборну очень захотелось громко выругаться.
Мертвец промолчал. Земля была сырой и холодной, на лес опустилась ночь. Должно быть, даже если удастся сбежать, по такой темноте Гисборну до Ноттингема не добраться. Хорошо разбойникам, они, небось, тут каждый куст знают! Гисборн недовольно поёрзал и неожиданно решил попытаться заснуть. Если его не убили сейчас, наверное, и до утра не убьют. А утром… утром можно будет попытаться что-нибудь придумать на свежую голову.
24.
Роберт бесшумно вынырнул из темноты и молча присел к костру. У него был сосредоточенный вид человека, принявшего какое-то решение.
- Где ты был? – тихо спросила Марион, опустившись на траву рядом с ним. – Мы уже подумали, ты заблудился…
Он поднял на неё очень серьёзный взгляд:
- Я говорил с Хёрном.
Все тут же притихли, выжидательно глядя на него. Мач приоткрыл рот, поморгал и шёпотом спросил:
- А что он сказал?
Роберт помолчал, хмуря брови, и обдумывая слова:
- Помочь Робину он не сможет. Он сказал, что такое колдовство ему неподвластно… но способ есть, - быстро добавил он, увидев, как изменились лица остальных. – Однако это сложно. И… опасно. Придётся иметь дело с чёрной магией. И я не знаю, получится ли у нас хоть что-то… - он обвёл взглядом лица друзей. Все они выражали одинаковую решимость, даже вечно во всём сомневающийся Уилл упрямо сдвинул брови. «Они не отступят», - подумал Роберт, и сам удивился тому, насколько спокойной была эта мысль. Они не отступят. Он тоже, и гори всё огнём!
- Хёрн показал мне, что мы должны делать, - продолжил Роберт. – Придётся отправиться в замок этого де Беллема. Вы ведь помните, как туда добраться?
- Ещё как, - проворчал Джон. Роберт серьёзно кивнул:
- Хёрн говорит, если просто снять заклятие, Робин умрёт. Но он также сказал, что душа Робина не до конца подчинилась власти тёмных чар, а значит, какая-то часть его ещё жива. Если он окажется достаточно силён, чтобы перебороть чары, то сможет стать прежним… по-настоящему живым.
- Я говорила с ним, - тихо сказала Марион. – Мне показалось, он почти вспомнил меня, но потом чары взяли над ним верх. Это ужасно! Что-то причиняет ему чудовищную боль… не знаю, сможет ли он сопротивляться этой силе…
- Есть какой-то предмет, - сказал Роберт. – Я не смог разглядеть, что это. Эта вещь вроде колдовского талисмана, в ней заключено волшебство, которое лишает его воли. Если узнать, что это за вещь, и бросить её в огонь, чары ослабнут. Но есть ещё кое-что… - он на минуту задумался, потирая лоб. – В замке де Беллема есть нечто вроде алтаря. Его нужно уничтожить. Но это должен сделать сам Робин…
- Довольно запутанно, - заметил Тук. – Ох уж эта чёрная магия…
- Хёрн говорит, так надо, - вздохнул Роберт. – Честно говоря, я не знаю, как нам заставить Робина это сделать. И как узнать, что это за талисман… - он запнулся. – Вот что! Надо его обыскать! Может, он носит на теле какой-нибудь амулет, или ещё что-то…
За лихорадочные поиски все сразу взялись с завидным рвением. Робин, против ожиданий, совсем не сопротивлялся. Он вообще смотрел в одну точку пустым взглядом, ни на что не реагируя. Однако все поиски не увенчались успехом. При себе у заколдованного Робина не было ничего, кроме надетого на нём рванья. Ни тебе колец, ни подозрительных корешков, ни связанных пучков волос, или что там ещё используют колдуны – вообще ничего.
- Может, эта штука у самого де Беллема? – предположил Джон, хмурясь. Роберт кивнул:
- Больше ей быть негде. В любом случае, утром мы отправимся в замок. А сейчас нам всем пора как следует отдохнуть, - он обвёл друзей взглядом. – Завтра нас ждёт непростой день…
- Эй, а что мы всё-таки будем делать с этим Гисборном? – хмуро осведомился Скарлетт. – Может быть…
- А вот Гисборн, - Роберт усмехнулся. – Завтра нам как раз пригодится.
25.
Он не спал – он не умел спать, но в лунном свете и в колеблющихся тенях ему мерещились какие-то картины, не то видения, не то воспоминания. Деревья о чём-то недовольно перешёптывались, и в груди сжималось, и было тоскливо, непонятно отчего. Мутная, сводящая с ума боль отступила – не исчезла, но словно спряталась, как затаившийся в засаде зверь, в любой момент готовый к прыжку. Сделать сейчас ничего нельзя – значит, надо ждать. Ждать он умел, он ждал очень долго, пока душное забытье держало его в своём плену, а теперь вокруг был лес, огромный, живой и дышащий. Он тревожил. Где-то в лесу звенели ручьи, олени паслись в чаще, где-то выводил рулады соловей, а утром, на заре, засвистят малиновки... Лес был полон жизни. Эта мысль почти причиняла боль, острую и будоражащую, как свежая рана. Лес был живым, он шептал, звал, требовал, почти кричал, и что-то внутри отзывалось... если бы не это холодное нечто, свернувшееся в груди, вокруг сердца... тело немело, темнело в глазах, уши точно закладывало ватой - лес говорил, но понять его зов мешала невидимая цепь.
Двигаться он не мог - верёвки держали крепко. Оставалось думать, прижавшись затылком к влажной и терпко пахнущей древесной коре. Он выронил кинжал, ему нужен был кинжал, просто необходим, но это тревожило мало - он чувствовал, что тот где-то поблизости. Кроме того, нужно было освободиться. И освободить этого человека, Гисборна. Он не задумывался, зачем ему это, ему даже не приходило в голову задуматься, эта мысль была простой и сама собой разумеющейся.
26.

[Tatw]

Здравствуйте!

Наткнулась на ваш фанфик, с интересом прочитала. Мне очень понравилось И соответственно возник вопрос - это всё? Дальше не будет?

[looo]

Просто потрясающе! Спасибо автору за такое великолепие! Мне все очень нравится: и идея, и исполнение. Очень хотелось бы почитать продолжение. Оно будет?

[JasonHastings]

Прекрасно написано. А есть продолжение?

[Гость]

Написано просто потрясающе! Вы как будто книгу пишете, все выдержано в лучших традициях! Я очень надеюсь на продолжение^_^

[Гость]

Где продолжение?